Ева. Грани миров - Антон Сенин
– Тогда, ребенком в седьмом районе я понял, что мир шире и разнообразнее, его интересно познавать и вкушать. И последнее, о чем я тогда мечтал, так это погрузить себя в рутину. Как же здесь скучно, как скучна и предсказуема ваша жизнь, Раст. Конечно, я думал, кого она соблазнила на этот раз и, признаюсь, у меня нет ответов. Верно, я боюсь узнать, что меня предал очередной близкий друг, – с нескрываемой злостью, Ник посмотрел на Раста, – Но куда больнее жить с мыслью, что предатель ты сам!
Раст взорвался, – Нет, мистер Вэйс, тут вы заблуждаетесь. В сером доме нет ни одного человека помимо его воли. Каждый сам выбирает путь, выбирает добровольно. А у вас, и тех, кто был до вас, и тех, кто был до них, не было шансов. Не было, никогда и ни у кого! Не сдастся День, сдастся кто-то другой, третий, пятый, любой. Вы были в Эхо, мистер Вэйс, и вам хорошо известно, как она умеет выворачивать. Она хватает за голову и давит с такой силой, что мозги лезут наружу.
– День хороший малый, просто она сильнее. Как узнал про тюрьму?
– Подумайте, мистер Вэйс, вы же любите загадки.
– Оставил у Марка подслушивающие устройства.
– Бинго. С первой попытки, – от радости Раст подпрыгнул, – Я уж не знаю, чем вы Деню насолили, но она его крепко приложила.
– Что с Алексом?
– Алекс Норд, как и раньше, в тюрьме, только уже в другом качестве. Я же говорил, у вас нет шансов.
В самолюбовании хранитель вздернул нос и смотрел на пленника надменно сверху-вниз, его грудная клетка раздулась, а прищур стал театрально выразителен. На пару секунд в кабинете повисла тишина, которую нарушил, склонившийся вперед, Ник. Пленник изобразил широченную улыбку и, словно ребенок, поставивший внезапный шахматный мат отцу, посмотрел в его глаза, – Нет шансов, говоришь? О, Раст, ну это как посмотреть!
От испуга Раст подскочил, сморщился и с дрожью в голосе прошипел, – Ах ты ж, вот оно как! – и резко отпрыгнул к окну, – Ты же не можешь видеть окно, для тебя его не существует. Как искусно ты меня провел, я восхищен!
Ник проводил внезапное безумие Раста ярким и довольным взглядом. Перемена в поведении насторожила, Раст часто задышал, а по комнате пролетел странный скрип, словно старый, отвыкший думать, мозг вновь включился в интеллектуальную борьбу. Хозяин кабинета кинул быстрый, но добрый взгляд и завис.
– Сядь, Раст. Пришло время поговорить.
Раст покорно взялся за кресло и придвинул вплотную к пленнику. Его лицо горело, а со лба текли густые капли пота. Он надменности и превосходства не осталось и следа, а уверенные мысли уперлись в локомотив и, сталкиваясь, друг за другом рассыпались. Все, что осталось хозяину кабинета – сложить руки на груди и нахохлиться.
– То, что мы делаем, направлено на восстановление баланса. На весах давно не хватает свободы, ее подменили, внушили неверные ориентиры. Может, хватит исполнять роль батареек и процессоров нарисованному миру, может пора начинать жить, – пленник уперся локтями в колени, в его мягком голосе играл огонь, – В период максимальной беспомощности Ева сделает все, чтобы спасти этот мир. Не себя, мир. Она так настроена и, уходя, она раздаст правильные команды.
– Ант, ты сумасшедший, – Раст приблизился к собеседнику так близко, что мог рассмотреть не только складки, но и поры на его лице, и прошептал, – Ты хоть отдаешь себе отчет, какую роль ты на себя возложил.
– Не сомневайся, думал, много думал. Роли были всегда, есть и будут. Вопрос в том, как каждый из нас к этому относится. Одним достаточно красивых, убаюкивающих слов, другим подавай примеры и опыт значимости. Это ли не роли? А Соломон? – при упоминании имени верховного хранителя Раст вздрогнул, – Какую роль он на себя возложил? Я уверен, ты тоже провел много времени в раздумьях, иначе не пришел бы тогда ночью в дом Ника.
Раст долго молчал. Он сидел неподвижно со сведенными бровями и сверлил точку, расположенную между глаз собеседника. Несколько раз он собирался что-то сказать, но тут же закрывался. Невооруженным взглядом было видно, как тяжело и вязко двигались его мысли, и как трудно давались слова.
– Выгляни туда, – Раст кивнул в сторону двери.
Ник перевел зрачки на серую дверь, медленно подошел и приоткрыл. В лицо ударил легкий сквозняк и темнота. За дверью никого не было.
– Я не доложил об операции по поимке Ника Вэйса. Признаюсь, я вообще мало о чем докладывал в последнее время. Рано или поздно Сол узнает об операции по твоей поимке, но это будет потом, а пока у нас есть немного времени, – глаза Раста совсем погасли, а лицо стало серым и безжизненным. Внутри продолжалось яростное сопротивление, но решение было принято, – День находится во власти Соломона и вы действительно не попадете в тюрьму через вентиляцию.
Наблюдая перемену Раста, Ант не верил своим глазам. В тяжелом, и казалось, безучастном взгляде блеснула искра, а серое лицо расцвело и наполнилось жизнью. Когда внутренние оковы окончательно спали, его плечи распрямились, он поднял голову и уверенно произнес, – Ну что, пойдем со мной.
51.
Дряхлый старик с длинной белой бородой оставил аэро у Главного парка и, опираясь на самодельную деревянную палку, побрел к серой площади. Прихрамывая на одну ногу, он доковылял до края площади, присел на скамейку и поднял глаза. Длинные, седые волосы старика торчали из-под меховой шапки, а нос и подбородок прятались в, несколько раз обмотанный вокруг головы, шарф. На нем была черная теплая куртка, а через плечо перекинута бежевая вязаная сумка. Тяжелым взглядом он окинул площадь и серый дом, здания архива и музея истории, ведь это были те самые объекты, полеты над которыми строго запрещались.
Старик оперся двумя руками о палку, выпрямился в спине и повернул голову в сторону величественного фасада, с единственным окном и небольшим балконом. Прямая отвесная стена казалась монолитной и неприступной, и уходила далеко вверх. Макушка башни пряталась в облаках, которые зацепившись за шпиль, кружили и собирались в плотные клубы. Созерцание символа нового времени вызывало у старика противоречивые чувства. Он ощущал силу и влияние традиции, мощь закона, и верил в общество, которое за сотню лет прошло огромный путь. Бессмертный Брант создал Еву для защиты этого самого общества и приказал уйти, когда оно исцелится. Время пришло.
Отсчитав двадцать этажей, взгляд старика остановился. Бегавший по серому фасаду луч света
