Ева. Грани миров - Антон Сенин
– Дедушка, с вами все в порядке? – обратился к старику юноша с розовыми от ветра щеками. Он проходил мимо и, завидев немощность, решил помочь.
Старик оторвался от созерцания фасада и, кряхтя, поблагодарил молодого человека за внимание. Старик сидел практически неподвижно, он прощался с тем, что видел в последний раз. Нет, старик не собирался на покой, но знал, что очень скоро все вокруг изменится, по крайней мере, он этого желал. Он видел мир без прикрас и уже смирился с его несовершенством и, признаться, успел его полюбить. Старик полагался на Еву и ее алгоритмы и, будь она живой, взывал к разуму и сохранению мира, настоящего мира. Он надеялся, что почувствовав запахи без фильтров, и услышав неотредактированные звуки, в людях проснется давно забытое чувство прекрасного, их сердца наполнятся горячей любовью ко всему, что так бережно хранилось тысячи лет, предавалось поколениями и воспевалось – свободе. Распри и войны начинались, и гасли, а человек, каждая отдельная единица, продолжал искать свободу внутри себя.
Приятное волнение, вперемешку со страхом накатывали, но старик уже не обращал на них внимания, он лишь поправил шапку, а вместе с ней, вставленный в ухо миниатюрный микрофон. В следующую секунду раздался щелчок, а спустя мгновение мужской голос нерешительно ответил, – Слушаю вас.
Старик улыбнулся юношескому тембру и прохрипел, – Какой сегодня прекрасный солнечный день!
На другом конце помедлили, – Погода и вправду чудесная.
– Но все-таки прохладно. Одевайтесь теплее и прячьте руки в карманы!
Приняв сигнал, долговязый юноша бросился в гардеробную. Он рыскал по карманам пальто и курток, пока не нащупал посторонний предмет. Сложенный вчетверо, небольшой лист бумаги прятался в зимней куртке и находился за подкладкой. Юноша сорвал куртку с вешалки и с силой, не свойственной субтильному сложению, оторвал край, из которого выглянуло послание. Молодой человек развернул лист, и с обескураженным взглядом, нервно повертел в руках. Послание оказалось пустым.
– Думай, Михаил, думай. Это же Ник, его загадки. Так стоп, что Ант говорил про солнце? – внезапно Михаил вспомнил слова Анта, сказанные десять дней назад в бункере, – Если внимательно смотреть на солнце, можно узнать много нового.
Михаил выбежал из гардеробной, двумя прыжками преодолел гостиную и прильнул к окну, в которое стучались яркие зимние лучи. Поднеся листок к свету, Михаил удивленно поднял брови, ведь на листе проступили цифры. Это были географические координаты. Со времени последней встречи в Кубе3 прошло десять дней. Все это время координаты находились у участников, только они об этом не догадывались. Пока Ант разводил в пустоте бункера важные речи, Мари старательно вшивала в куртки собравшихся серые бумажки.
Как и предполагалось планом, старик сделал всего три звонка и вновь обратился к серому дому. В этот раз дом показался сильно ниже и уже не таким величественным. Первое звено участников плана «Солнце 2.0» оповестило второе и так далее, а спустя пять минут четыре десятка человек получили координаты мест, где прятались, предназначенные каждому из них, послания. Вязаная сумка, наподобие той, что была у старика, содержала данные цели и сверток. Небольшого размера, похожий на плитку шоколада с надписью «Опасно», сверток был способен превратить приемное устройство в пыль. Добравшись до сумки, оператор активировал таймер, который, в свою очередь, синхронизировался с остальными подобными устройствами, после чего задача исполнителя сводилась к доставке устройства к цели. Солнце 2.0 взошло.
Старик улыбнулся солнечному дню, оперевшись на палку, медленно приподнялся и, прихрамывая, направился к музею истории. Здание музея представляло собой высокую башню из красного кирпича с несколькими, разной высотности, пристройками. Внутри башни находилась двойная винтовая лестница, а свет точечно проникал через узкие окна-бойницы. Первые два этажа музея занимали стеллажи с утварью и предметами прошлого. Только если на первом этаже под массивными стеклами скучали предметы древности (кости людей и животных, и осколки глиняных ваз), то второй был отдан средним векам. Тяжелые сундуки развалились на выцветших коврах и соседствовали с блестящими доспехами, и оружием, деревянными, и медными кухонными принадлежностями, и кованными безделушками. Этажом выше располагались выставки, и диорамы раннего нового времени, которые рассказывали о возрождении, великих географических открытиях, реформации и просвещении.
Венцом музея оставалась реконструкция последних минут двадцать первого века, того, который стоял на пороге большой беды. Многомерная визуализация знакомила зрителя с жизнью и укладом, демонстрировала людей из разных частей земного шара, их языки и культуру. Удаляясь и приближаясь, она меняла локации, повествовала о доброте и смирении, и о том, как покорно люди восприняли, наполняемую желчью и злобой, действительность. Фильм длился не более десяти минут, и заканчивался щемящей пустотой. В короткое мгновение в зрителя проникали страх и огонь, которые навсегда оставались в его беспокойном сердце.
Пожилой мужчина пересек площадь, обогнул овальные чаши замерзших фонтанов и направился к массивной двери музея. Серая площадь не выражала беспокойства, жила обычной зимней жизнью, блестела льдом и шумела промозглым ветром. Зимнее солнце утратило силу и лишь иногда ласкало красные щеки ленивым теплом. От долгого нахождения на открытой ветреной местности старик не чувствовал щек, кончики его пальцев онемели и молили о тепле. Дернув деревянную дверь на себя, старик оказался в полутьме музея. Музей оказался подозрительно пуст, отсутствовали посетители и работники, пустовали гардероб и стойка приема гостей. Ускоренным шагом мужчина преодолел зал первого этажа и окунулся в узкий лестничный пролет. Винтовая лестница состояла из четырехсот двадцати ступеней, но не оказала достойного сопротивления пожилому организму. Старик бодро поднялся на самый верх, толкнул дверь и, выскочив на улицу, оказался на смотровой площадке. Шпиль, цель его путешествия, располагался в самом конце площадки, на краю здания. Первые пару секунд глаза старика привыкали к яркому свету, но уже тогда он услышал, как из нормальности выбивается звук. Вопреки ожидаемому мягкому и беззвучному шагу, каблуки ответили звонкими, и неестественно громкими ударами. Приглядевшись внимательно, старик широко раскрыл глаза, в них читались величайший испуг и обреченность. Он понял, Ева взяла контроль над ситуацией в свои цифровые руки, и с полной силой набросилась на, спрятанного под маской беззащитного старика, Ника Вэйса.
Старик оказался вновь на серой площади. Вокруг бегали и мерцали тот же
