По краю земли - Катерина Ромм
Дорога забирала в гору, но уклон почти не чувствовался. Летом здесь наверняка было приятнее, но Венда заверила Айлека с Фелтоном, что и зимой северный тракт безопасен для путешественников. Попасть из Ельны в Боргенталь, то есть перемахнуть через Гранитные горы и в одночасье очутиться в долине Ориендейла, можно было только этим путём, через перевал Сой-Лешь. По всей длине тракта его регулярно чистили от снега, чинили деревянные настилы и мосты и проверяли, на месте ли указатели. Здесь сложно было потеряться. Каждые несколько часов дорога выводила к очередной горной деревне: торговцы деловито сновали по северному тракту из Ельны в долину и обратно, так что у гостевых хижин и таверн не было недостатка в посетителях.
Пик Сой скрывался за облаками далеко впереди – Айлек его ещё даже не видел. Им предстояло подняться по меньшей мере на тысячу метров – а то и две? – прежде чем они доберутся до перевала Сой-Лешь. Фелтон теперь вместо упражнений в старофлорийском допытывался у Венды, что означает то или иное название на ориентальском. Так Айлек узнал, что «сой лешь» – это «солнечная дорога», широкая полоса света, которая рассекает долину, когда за перевалом заходит солнце. «Звучит лучше, чем выглядит», – равнодушно заметила Венда в ответ на восторги Фелтона. Но даже если так, даже если там совсем не на что было смотреть, Айлек всё равно мечтал скорее оказаться как можно выше. В груди трепетало предчувствие невероятного.
На ночь они всегда останавливались в гостевых хижинах – денег пока что хватало. Эргард дал им с собой карту северных округов и обвёл кружочками трактиры и деревни, где сам когда‐то останавливался. Так они и шли: от хижины к хижине, стараясь не задерживаться на дороге после наступления темноты.
Комнату обычно снимали одну на троих или спали в общих залах вместе с торговцами попроще. Такие вынуждены были таскать товар на себе, без лошадей, – нередкое зрелище на севере. В каждом втором трактире имелись бани, и было особым удовольствием завалиться в натопленную парную после долгого пешего перехода.
Однажды Фелтон уснул так рано, что Айлек и Венда отправились в баню вдвоём. Кроме них, там никого больше не было. Завернувшись в простынь, Айлек глядел сквозь толстое мутное стекло на показавшийся сегодня «солнечный пик» Сой и размышлял, забирался ли кто‐то на самую вершину. Это казалось невозможным.
Травник вздрогнул, когда его голую шею что‐то царапнуло. Венда рассмеялась, выныривая из-за спины Айлека с дубовым веником. Айлек бессознательно прижал ладони к сухим листьям. Дуб, могучий дуб!.. Энергия всё ещё теплилась в связанных веточках. Особенно там, где их только что держала Венда.
Айлек поднял глаза на девушку. Она раскраснелась, отросшие волосы, собранные в короткий хвост, растрепались на плечах. Шейные косточки – тоньше дубовых веточек – казались такими хрупкими. Но сила, исходившая от Венды, с лихвой перекрывала это впечатление. Сила наполняла баню и окутывала Айлека, заставляя его сердце биться чаще.
– Я… – хрипло выдавил он. – Я тебя…
«Обожаю. Растворяюсь в тебе. Дышу тобой».
Силы было слишком много для него одного, и она комом встала в горле.
– Я тоже люблю тебя, – прошептала Венда.
Она поцеловала его в щёку, и Айлек неловко обнял горячую спину. Ему хотелось глядеть на Венду со всех сторон, наклоняя голову то вправо, то влево; хотелось изучать сияние в глазах-льдинках; хотелось говорить с ней о вечном и важном. А вот обнимать её – нет, он ведь не собирался… Айлек попытался отстраниться, но Венда только крепче прижалась к нему. И он застыл, нелепо задрав локти, опасаясь прикасаться ладонями к пылающей коже девушки. Казалось, ещё немного, и Венда спалит его своим огнём.
Она ждала. Губы Венды тщетно искали встречи, однако Айлек не мог заставить себя склонить голову. Его взгляд был прикован к пику Сой. В голове всё спуталось от горячего пара. Айлеку мерещилось, будто он уже там: на самой вершине, на краю земли. Это видение наполнило его сдержанной уверенностью и счастьем, в сердце разлился покой. А вот сердце Венды дрожало от нетерпения – и не находило отклика.
Наконец она отстранилась и демонстративно отвернулась. Поправила простынь и сложила руки на груди. Обиделась…
Айлек понимающе кивнул. Пусть Венда сердится сейчас, но он‐то знал, что дальше всё будет хорошо. Ведь они идут дорогой солнца.
β
Вокруг было поразительно тихо. Огромные ели вставали стенами по обе стороны от тропинки и скрадывали все звуки, кроме задорного плеска редких горных ручьёв.
В этой тишине отчётливо было слышно, как падает снег. Фелтон прежде и подумать не мог, что у снега есть звук. Откуда ему взяться, если снежинки такие лёгкие – легче пушинки? На его ладонь они ложились без малейшего шороха, однако в масштабах бескрайнего северного леса снегопад шептал и присвистывал, словно живой. Фелтон, старавшийся всему найти логическое объяснение, предполагал, что дело в комьях снега, соскальзывающих с ветвей, или в крадущихся сквозь лес зверях – в их скрипучих шагах и прыжках. А может, это кристаллики льда сталкиваются друг с другом на ветру.
– Венда, почему слышно, как падает снег? – не выдержав, спросил Фелтон во время короткого привала. Ведь Венда знала всё на свете.
Но она только пожала плечами – кажется, котелок с горячим чаем интересовал её больше. Зато неожиданно отозвался Айлек:
– Это воздух заигрывает с водой, Фелтон. Думаешь, я шучу? А ты обратись к стихиям и попроси, чтобы снег прекратился. Сам увидишь.
Фелтон с сомнением усмехнулся. Нет, он, конечно, уважал стихии, но просить у них о чём‐то было слишком. Молиться надо Ангелу, это все знают! И всё же Фелтон попробовал, ради эксперимента: прикрыл глаза и мысленно коснулся воды и воздуха.
Отдохнув немного, они продолжили путь. Через некоторое время снегопад замедлился, а вскоре и вовсе сошёл на нет, будто кто‐то в одночасье перестал сыпать белый пух с неба. Фелтон улыбнулся про себя. Стоило ли верить в такие чудеса или это простое совпадение?
Сегодня обе дороги – и та, что для повозок, и более узкая, для путешествующих на своих двоих, – пустовали. Наверное, торговцы испугались непогоды, а по сугробам было несподручно
