Бездушиш - Андрей Олегович Рымин
— Тишина! — зычно гаркнули с улицы. — Никаких разговоров!
Видать, командир. Соседки Онуфрия тотчас замолчали. Что ещё за печати? А из домов, стало быть, горожан по частям выпускать собираются. Но речь про дни не идёт. Со слов женщин я понял, что со всем должны за сегодня управиться.
Ожидание потянулось. Час сидим, два. Я уже и позавтракал. Снаружи то и дело доносятся крики, призывающие горожан набраться терпения. Наконец, что-то новое — на другом краю улицы шум. Вроде как, начинают людей выводить. Глухо хлопают двери, топочет куда-то спешащий народ, голосит малышня, гудят встревоженные голоса взрослых.
Разрастающаяся суета приближается. Волна оной катится по нашей улице от окраин города к центру. Вот сейчас и до нас доберётся. Попробовать что ли удрать невидимкой в соседний квартал? И что дальше? Спокойнее, Китя. Решил положиться на свой юный возраст, так и нечего дёргаться. Всё будет хорошо.
— Все на выход! Выходим! Выходим!
Это уже нам. Ор у нашего дома — не спутать. Записку я сжёг, а вот деньги оставлю в кармане. И складной ножик тоже. Вдруг придётся бежать? Открыл дверь, осторожно выглянул наружу. И тут же столкнулся взглядом с Воином Создателя, стоящим напротив входа в проулок.
Тот же серый балахон, в каких Светлые прыгали тогда со стены. Только огромного оружия нет. И понятно — те орясины нужны, чтобы самую здоровую нечисть рубить. Здесь этим богатырям и обычного оружия хватит, какое запросто можно спрятать под широкими полами свободной одежды. Впрочем, с такой силушкой и голые руки — оружие.
— Давай, давай, парень, — поманил он меня. — Остальных зови тоже.
— Я один.
— Проверить, — приказал кому-то Светлый, и из-за угла тут же выскочили двое дружинников.
— Показывай, — кивнул мне один из них на дверь.
Я послушно пропустил солдат внутрь. Обыск в моём присутствии. Чтобы не сказал потом, что они у меня что-то украли. Судя по топоту над головой, все другие части общего дома сейчас тоже осматривают.
— Один живёшь? — подозрительно прищурился солдат.
— С дедом. Он с ночи ещё по делам ушёл. Не успел вернуться.
— Теперь уже с печатью вернётся, когда всё закончится, — пробурчал дружинник, заглядывая в распашную часть шкафа.
— Никого, — сообщил второй солдат, вышедший из дедовой спальни. — Пошли, малый.
Мы вместе вышли в проулок, и один из дружинников подтолкнул меня дальше, указывая мне направление, куда нужно идти. Возле главного входа в наш дом толпился народ. Почти все жильцы, включая стариков и детей, уже здесь. Кого нет — продолжают выходить из раскрытых дверей, сопровождаемые солдатами.
Последних тут много — целый отряд. Десятники подгоняют дружинников, заканчивающих обшаривать дом. Воин Создателя наблюдает за всей суетой, стоя чуть в стороне. У одного из соседних домов происходит всё то же самое, а вот до другого очередь ещё не дошла — там осмотр не начат. На противоположной же стороне улицы обыски уже завершились, и люди стоят ровным строем под присмотром солдат.
Но то взрослые. Ребятня, от орущих в руках старших братишек, сестрёнок грудничков, до подростков, собрана в отдельные кучки. К одной из таких как раз подъезжает какая-то повозка. Всё, остановилась. Повинуясь приказу солдата, дети подходят к ней и тут же отходят. Что-то там с ними делают, но, что именно, мне отсюда не видно.
— Детвора — сюда, остальные — сюда, — начал командир стражников разделять и соседей Онуфрия.
— А чего это — только детвора? — возмутилась похожая на огромную перезревшую грушу бабка, которую, как я теперь знал, звали Фросей. — Я тоже хочу побыстрее печать получить. Давайте, пачкайте лоб — и я пошла в дом. С каких это пор старикам стало нужно в общем строе стоять?
Так вот, что там, у повозки, делают — какие-то печати детворе на лбы ставят. Я опять бросил взгляд на противоположную сторону улицы. Так и есть — получившие свою метку малые возвращаются в дом. Потому и не видно детей, там, где повозка прошла. Весь дальний край улицы по противоположной от нас стороне уже избавлен от малышни.
— С тех пор, как из Тёмного отряда Зареченска сбежал Брут, — внезапно произнёс Светлый. — Тот самый, знаменитый Брут, который постоянно сбегает. Среди его даров есть Личина, так что сегодня Видящие посмотрят всех.
И снова Онуфрий соврал. Хотя, тут дед, скорее, ошибся. Вор не мог знать, что правила обычной облавы изменятся. Личина — дар редкий, но раз уж какой-то там Брут недалече отсюда пустился в бега, точно будет нелишним проверить и стариков. Ну, хоть детвору не трогают. Повезло мне. Теперь можно расслабиться. Пронесло.
Хорошо, что я ростом не вышел и лицом худ. Одарённый, обернувшийся другим человеком, не может существенно менять свои рост и вес. Нам с Ло о том ещё Крам в своё время рассказывал. Моих мышц под свободной одеждой не видно. Любой, кто посмотрит, ни за что не поверит, что перед ним изменивший свои лицо и фигуру взрослый мужик.
Тут, скорее, на бабу подумаешь. Какая-нибудь Идущая, очень изящных форм, могла бы попробовать притвориться тщедушным подростком. Правда, именно что притвориться. Менять пол этот дар не даёт. О том снова же Крам говорил. Хотя… Раз и толстую бабку желают проверить, значит Личина у этого Брута на двушке. Видать, там уже и чресла менять можно даром, и груди отращивать.
— Тётя Фрося — бездушный? — фыркнула какая-то баба, которую я раньше не видел. — Ой, не смешите. Она в нашем доме уже который десяток годов живёт.
— Может, живёт, а может, жила, — пожал Светлый плечами. — Брут очень хитёр. Ему ничего не стоит человека убить и его место занять. У нас приказ — всех, кроме детей, проверять. Потерпите. Видящий скоро появится. На Ткацкой уже заканчивают. После сюда повернут.
— Дети, дети… — недовольно пробурчала старуха. — Пожилых жалеть надо. Малолеткам-то как раз лишние полчаса на ногах постоять — только польза одна. Вон, пошлите хоть в дом пацана, — неожиданно направила она на меня скрюченный палец с обломанным ногтем, — пусть мне стул принесёт.
Вот же, старая… Удружила, так удружила. Стоял себе тихо в сторонке, среди детворы, какой на весь дом больше дюжины душ, и тут на тебе — все взгляды направлены на меня. А я, как назло, самый старший из всех. Даже, плечи сведя и ссутулившись, выделяюсь
