Бездушиш - Андрей Олегович Рымин
И ниточка! Не сразу её разглядел. Циферблат, сквозь который смотрю, затмевает своим светом тонюсенькую золотистую паутинку, убегающую от клубка куда-то вправо и вниз. Вот оно! Ещё липовый шут говорил мне про это. Мол, ниточку эту можно от Источника к другому человеку протягивать и отмер ему пополнять. Леор ещё с дойной коровой тогда Патарку сравнил.
Я нашёл! Нашёл! Этот сделавшийся внезапно путеводным клубок отведёт меня прямо к Источнику, к которому присосался пиявкой купец. Следуй за ниточкой, и найдёшь его. Как же просто.
А про возраст Захарова Онуфрий не врал. Купец лишь немногим младше его. Семьдесят пять годов дядьке. Хорошенько омолодиться успел. Интересно, как оно происходит? Этот гад молодеет, а купленный Источник стареет? Неспроста же тот Брат, что тогда покупал у Ебора на Выходе с Тверди приведённого на продажу Ло в теле Сквозняка-Сердолика, дал за взрослого Источника меньшую цену. Из ребёнка годов больше высосать можно. Надо всё разузнать.
— Я задам сейчас пару вопросов, — шёпотом предупредил я купца. — Ты кивай, если понял. Понятно?
Я немного ослабил давление на его голову, и он тут же кивнул. Осторожно, боясь напороться на нож, который я продолжал держать так, чтобы остриё упиралось кончиком в горло купца. Кстати, на шее дядьки, и действительно, темнеет уходящая под ночную сорочку цепочка. Ключ от сейфа на месте.
— Молодец, — повторил я. — Если ты закричишь, когда я уберу руку, ты мгновенно умрёшь. Это понятно?
Кивает.
— Меня интересует долгая молодость, которую ты купил у колдунов. Как это работает? Расскажешь, и я сразу уйду.
Тьфу ты! Что не так я сказал? Отчего он затрясся в два раза сильнее?
— Ты готов удовлетворить моё любопытство?
Кивает. И тут же трясёт головой. Так «да» или «нет»?
— Сейчас я уберу руку. Смотри, без глупостей. Нож — оно для наглядности. Так-то я тебя и даром прикончить могу. Готов к разговору?
Очень часто кивает. Похоже, напуган он в меру. И орать не начнёт, и разум от страха не потерял. Если что, опять рот заткну. Убираю ладонь.
— Не могу я, — дрожащим голосом выдохнул Никодим. — Запрет на мне. Колдун наложил.
— Что не можешь? — не понял я.
— На вопрос твой ответить. Про… — замялся купец. — Ну вот, даже слово произнести не могу. Не в моей это воле.
— Про молодость? — догадался я.
Вот засада. Оказывается, они и так могут. Какой-то дар, видно, поднятый до двушки, а то и до трёшки. Возможно, на Ойкумене и такие есть норы. Теперь мне понятно, как у Вилоров получается держать в тайне их торговлю Источниками. Поди, и на проданного Никодиму ребёнка наложен такой же запрет. Йока с два я тут из купца что-то вытяну. Вон, как скрутило его. Дядька пыжится ответить хотя бы на мой последний, казалось бы, такой простой вопрос и не может. Даже кивнуть у купца не выходит.
— Как колдун это сделал? — решил я ему немного помочь, уйдя от запретной темы.
— Тёмный дар, — выдохнул получивший свободу говорить Никодим. — Предупредил, что так будет, и вот… Ты же видишь — не вру я.
Не врёт. Вот же гадство! Допросил называется. Я хотел было покоситься на дверь, но вовремя вспомнил, что этого делать нельзя. Циферблат пропадёт. Не смогу потом нормально подтереть дядьке память. И, что тогда? Убивать его? Этого мне не хочется делать. Память купцу в любом случае удалять. Темнота здесь не полная. Он узнает меня. Уже завтра в Полеске начнутся поиски бездушного. Мне нельзя подставляться.
— Как найти колдуна? — решил я пойти другим путём. — Островного, — добавил я, вспомнив слова Онуфрия.
— Того, что запрет наложил? — ещё больше испугался купец. — Я не знаю… — проблеял он в ужасе. — Я честно не знаю.
— Любого, — упростил я ему задачу.
— Через князя, — выдохнул Никодим. — Только он на них выход имеет. В своё время к нему обращался. Либо так найти, самому, — торопливо добавил он. — Они изредка в крупных городах появляются. У них там со знатью дела. Проще будет в Царьграде их встретить.
Ну, хоть здесь с пользой спрашиваю. Раз уж в гости пришёл, нужно выведать у купца всяко-разного. Чем больше ответов я от него получу, тем меньше потом буду мучать даром Онуфрия.
— А на острове?
— Так на остров же не попасть, — удивился купец. — Разве только тайком на корабль их влезть… Но поймают. Их слуги всё очень тщательно проверяют. Торговал с ними, знаю.
И тут же другим, умоляющим голосом:
— Не губи меня! Всё отдам. Золотом откуплюсь. Не губи!
Вот йок! Слишком громко визжит.
— Тише! — заткнул я ему рукой рот.
Поздно! Внизу кто-то услышал. Из-за двери до меня донеслись пока ещё далёкие, отчего очень тихие голоса. А вот и шаги поднимающегося по лестнице человека. То есть, даже людей. Похоже, наш разговор завершён.
— Сюда идут. Притворись спящим, — приказал я трясущемуся мелкой дрожью купцу. — Пикнешь — сдохнешь.
Он часто кивает, но куда этому дрожащему от ужаса трусу сыграть роль мирно спящего человека? Рисковать я не буду.
— Тишу знаешь? Она у тебя?
Нет. Трясёт головой. И дело здесь не в запрете. Будь моя сестра у него, он бы даже так ответить не смог бы. Пора его усыплять. Про Источников мне Никодим ничего не расскажет, а на другие вопросы я потом получу ответы с куда меньшим риском.
— Я спрячусь за кроватью, а тебе заткну тряпкой рот, — прошептал я с угрозой. — Только пикни мне. Как уйдут, мы продолжим.
Тут брешу. После сонного зелья его разбудить я уже не смогу. Пусть охрана — или кто там сюда поднимается — убедится, что их хозяин тихо-мирно спит, и потом я уже спокойно займусь грабежом. Убивать Никодима мне совесть не позволяет, но забрать деньги у точно не доедающего последнюю корку хлеба без соли купца — это можно. Мне сейчас его монеты нужнее. Будет знать, как детей покупать и из них тянуть молодость.
Незаметно выливаю из заранее вынутого из мешка пузырька прозрачную жидкость на тряпку и прикладываю последнюю к лицу Никодима. Вроде как собираюсь заткнуть
