За что наказывают учеников - Наталья Сергеевна Корнева
— Я подарил вам жизнь ценою жизни целого мира… но вам это абсолютно безразлично. Конечно же, для великого Красного Феникса Лианора этого недостаточно, чтобы проявить хоть каплю благодарности.
Элиар раздраженно высвободил свою руку и продолжил, в негодовании повысив голос:
— Из-за вас мне приходится приносить в жертву людей с чистой кровью. Но их кровь недостаточно сильна, чтобы надолго снизить черное излучение. Их кровь — совсем не то же самое, что ваша лотосная кровь.
Элирий похолодел. Горькие слова упрека попали ему прямо в сердце. Так, значит, вместо одной великой искупительной жертвы в этом мире Элиар принужден приносить регулярные малые жертвы чистокровных. Конечно, Красный Феникс мог бы предположить такой исход — где-то в глубине души он и предположил, — но не хотел, упорно не хотел верить. Он не имел права верить, пока существовал хоть малейший, призрачный шанс, что история не повторилась. Он должен был убедиться.
Но, увы, ужасающие ошибки прошлого повторились. К точно такому же выходу однажды уже приходили на Лианоре, и священные храмовые алтари в один день почернели от человеческой крови, от драгоценной крови Первородных.
Разумеется, это не помогло, лишь продлило агонию края Вечной Весны. Не поможет это и здесь, в несбывшейся реальности, где ученик не решился принести великую искупительную жертву, не решился умертвить своего Учителя и тем самым остановить черный мор.
Элирий не знал, как реагировать. В груди было пусто и больно. Сохранив себе жизнь, он стал смертью целого мира. Хотел бы он жить в таком случае?
Эмоциональная вспышка утихла так же внезапно, как и началась: Элиар вдруг успокоился и мирно положил голову ему на колени. Ученик казался очень уставшим. Некоторое время он стоял так, не шевелясь, и Красный Феникс решил, что от нервного перенапряжения он просто-напросто заснул. Несмотря на все злодеяния и ошибки, что совершил ученик, в сердце Элирия что-то растаяло, и он испытал искреннее сочувствие. В этой позе нынешний Великий Иерофант чем-то напомнил ему прежнего несчастного волчонка, которого он силой забрал с собой из отчего дома.
Конечно, ученик возмужал и давно уж не был тем свободолюбивым и дерзким подростком, обиженным им когда-то, но сердце сына Великих степей по-прежнему переполняло одиночество. Казалось, по-прежнему оно упрямо ищет опоры, ищет хоть какой-нибудь, самой крохотной ласки.
Смотреть на это и бездействовать было выше его сил. С осторожностью Красный Феникс снял с чела ученика громоздкую острую диадему и утешительно провел ладонью по рассыпавшимся по плечам волосам цвета осенних кленовых листьев.
Почуяв это, Элиар резко поднял голову. В ярких золотых глазах, густо подведенных черным, засветилось недоброе подозрение.
— Кто ты такой? — неожиданно грубо спросил он. — И что ты сделал с моим Учителем?
Сердце Элирия сжалось. В чем дело? Что-то не так? Он выдал себя, но чем?
О небожители, где он ошибся? Почему ученик отреагировал так остро?
— О чем ты толкуешь, волчонок? — насколько возможно мягко отозвался Красный Феникс. Приподняв подбородок ученика, он бессознательным движением стер потеки крови с высокой острой скулы. — Я и есть твой Учитель, твой единственный Учитель.
Легкое прикосновение заставило Элиара содрогнуться и отпрянуть, словно от пощечины.
Золотые глаза изумленно расширились. В следующее мгновение Черный жрец протянул руку и без спроса коснулся энергетической точки на горле, быстрым и четким движением взяв наставника под контроль. Теперь Элиар мог ясно видеть его страх, его удивление, малейшую реакцию сердца. Как и в той другой — далекой, кажущейся невозможной — реальности, когда они оказались вдвоем в заброшенном рыбацком домике, Красный Феникс вновь предстоял перед учеником будто нагой, чувствуя, что совершенно ничего не сможет скрыть от него.
Внимательно послушав голос крови, Элиар отнял пальцы и в растерянности проговорил:
— Это и вправду Учитель… Но почему… почему Учитель так добр ко мне сегодня? Вы чего-то хотите от меня?
Да, разоблачить его оказалось не так-то просто. Элирий с облегчением перевел дух и запоздало сообразил: в этой несбывшейся реальности отношения между ними давно и безвозвратно испорчены. Так испорчены, что даже простое прикосновение, прежде естественное, заставило ученика немедленно насторожиться и заподозрить, что перед ним не его наставник.
— Я не сделал ничего особенного, — стараясь сохранять спокойствие, сухо заметил Красный Феникс. — Лишь хотел, чтобы тебе стало удобнее.
Жрец Черного Солнца казался оглушенным его словами.
— Как давно не слышал я голоса Учителя. — Неизвестно, какие мысли посещали в этот момент Элиара, но выражение лица его потеплело. — Я думал, вы больше никогда не заговорите со мной. Не знаю, что заставило вас проявить эту милость, но я хочу отплатить вам тем же. Мессир может попросить что угодно, и я сделаю это для него.
О, так вот в чем тут дело. Должно быть, он снова прибегнул к излюбленной своей игре в молчание. Жестокая игра, особенно для такой эмоциональной и страстной натуры, как Элиар. В первый год обучения в храме искусственная тишина и отчуждение наставника неизменно вызывали сильное беспокойство и уныние. Безмолвие оглушало Элиара. Ему не нравилось видеть безучастное выражение на лице наставника, не нравилось слышать его молчание. Тем не менее, как выяснилось, волчонок был слишком упрям, чтобы искать подход к Учителю и молить о мире, как поступил бы на его месте дипломатичный Яниэр. Красный Феникс рассчитывал, что Второй ученик одумается и переменит свое поведение, станет более покладистым. Но в ответ Элиар с еще большим вызовом замыкался в себе, принимая свое наказание угрюмо, но непреклонно.
Проверенная годами воспитательная метода дала сбой, вызвав только отторжение и желание сопротивляться. Установленный срок оба демонстративно не смотрели друг на друга и молчали. Ни один не хотел уступать. Элирий привык ни от кого не ждать сопротивления… и, наткнувшись на сопротивление столь яростное, столь непримиримое, был поражен.
Увы, они с учеником оказались несовместимы. Элиар жаждал благосклонности наставника так сильно, так яростно, что в конце концов возненавидел его.
Впоследствии Красный Феникс изменил стратегию, отказавшись от стандартного наказания молчанием в отношении Элиара. Он понял, что с каждым таким разом становится для ученика все более чужим и непонятным, а это было вовсе не то, чего он на самом деле желал достигнуть.
Сейчас же Элирий особенно остро, особенно горестно осознал: его ученик просто хотел быть услышанным. А он… он не слышал — или делал вид, что
