По краю земли - Катерина Ромм
Он вздрогнул, когда кто‐то потянул его за ворот рубахи. Меркурус вырвался, схватил первое, что попалось под руку, – бутылку вина, – обернулся и замахнулся наугад. Пыльная портьера отозвалась рассерженным воплем.
– Это же я! – прошипел знакомый голос.
Меркурус отдёрнул портьеру. Штора отделяла заставленные банками и бочонками стеллажи от остального помещения, и в плотных складках ткани затаилась Венда. Одну руку она прижала к виску, другую выставила вперёд, словно обороняясь от Меркуруса.
Он быстро огляделся, отставил бутылку и нырнул за портьеру, потеснив Венду. Она отпрянула в дальний угол.
– Я тут не по твою душу, – мрачно сказал он.
– Придурок!
– Сама такая, Ирма. Ты что здесь забыла?
– Там жандармы, видел? – рявкнула она.
– Ну конечно видел! Думаешь, я просто так тут – гуляю?
– Погоди, – Венда перешла на шёпот, – ты что, тоже прячешься от жандармов?
– Почему «тоже»?..
И вдруг он понял. Всё встало на свои места.
Что за дурак! Конечно, именно поэтому они бежали из города. Именно поэтому она сначала скрывала волосы под дурацкой шляпой, а потом и вовсе их перекрасила. Меркурус припомнил объявления, развешенные по всей Набреге, где шла речь о какой‐то девчонке, но, честно признаться, ему не было дела до этих плакатов. Правосудие вечно искало не тех людей.
– И что же ты натворил? – Она внимательно смотрела на него, по-прежнему закрывая висок и левый глаз ладонью. Неужели он задел её бутылкой?
– Не скажу. Ты тоже не обязана мне говорить.
Венда повела плечом и усмехнулась.
– Ты всё равно узнаешь. Странно, что до сих пор не понял. Готова поспорить, твоя Камила догадалась! А ты, Марк, не слишком хорошо соображаешь. Только и умеешь, что кулаками махать.
Он вскинул брови. Ради Ангела, она поистине невыносима…
– Я – дочь старейшины Ориенталя, – выпалила девчонка, – и с недавних пор кронпринцесса Флоры. Но моего мнения никто не спрашивал! Поэтому я сбежала из замка, когда всем объявили эту чудо-новость. И больше не намерена туда возвращаться!
Меркурус беззвучно засмеялся, но лицо Венды не дрогнуло. Сложив руки на груди, она сердито уставилась куда‐то в угол погреба.
– Ты что, серьёзно? – выдавил Меркурус, едва сдерживая смех.
– А ты как думаешь? – вспыхнула она. – Если это шутка, то совсем не смешная!
– Очень даже смешная! – Он сполз по стене, одной рукой обнимая больную ногу, а другой зажимая рот, чтобы не расхохотаться в голос. – Очень! Шикарная у нас компания: потеряшка, нервный травник, беглая принцесса и – убийца! Один другого краше!
Венда издала странный звук, но он уже не обращал на неё внимания.
Это было слишком.
ε
В последние недели Винтекью одолевали сомнения. Он был беспокоен и взъерошен, словно кот, попавший под неожиданный ливень. Совсем недавно, в августе, он заверял его величество короля Аргелена, старейшину Ориендейла и жандармерию, что не посвящён в планы Венды и не располагает сведениями о её местоположении. Теперь же Винт никак не мог избавиться от мысли, что девушка предупредила его о побеге на балу. Это ощущение, вначале смутное, крепло изо дня в день.
Пока что Винт держал свои догадки при себе. Всё, что происходило между ним и Вендой, оставалось их личным делом. Девушка определённо оказывала Винтекью знаки внимания: она не писала ему первая и сторонилась Винтекью на людях; она дразнила его, отворачивалась и хихикала. Он терпеливо сносил все колкости и не обижался – Венда, сколько он её знал, никогда не умела выражать свои чувства.
Наверняка в тот вечер, во время танцев, она намекнула ему, куда собиралась отправиться. Винтекью копался в вязких воспоминаниях, но чем дальше, тем сложнее было припомнить, что именно она говорила. Он корил себя за это и пребывал в крайне дурном расположении духа.
В ожидании прозрения – или хотя бы новостей от информаторов отца – Винтекью решил всерьёз заняться подготовкой к тому самому главному, что должно было связать его и Венду невидимой, но прочной нитью: к предложению. По его требованию срочно пошили новый костюм и подготовили запонки с миниатюрным изображением флага Ориендейла – как комплимент Венде, конечно же. Винтекью побывал у двух цирюльников, в Ангоре и Флоре, в поисках нового образа, чтобы поразить девушку. Столичный цирюльник предложил ему отрастить небольшую бородку и отпустить волосы на макушке, так что теперь Винт каждый день смазывал свои непослушные русые локоны эфирным маслом фенхеля и гладко зачёсывал их назад. И конечно, он не забыл о главном: после нескольких дней тщательнейших поисков Винтекью раздобыл идеальное обручальное кольцо – золотое с розовым бриллиантом.
Недоставало, собственно, только девушки. Несмотря на все старания, Винт оказался не в силах разгадать, куда пропала Венда Амейн, и окончательно впал в уныние. Дорогой костюм, висящий в гардеробной без дела, и обновлённое отражение в зеркалах ангорского особняка не радовали. За всеми этими переживаниями молодой человек не заметил, как неожиданно мягок стал к нему отец.
Обычно сухой и безапелляционно строгий, граф Сэптен в последнее время действительно изменил своё отношение к сыну. Он не сразу догадался, отчего Винтекью всё время пропадает в разъездах по ателье и ювелирным мастерским, – а когда догадался, не стал вмешиваться. Графа поражало, с каким рвением сын вдруг принялся за дело, которое они навязывали ему с младенчества и к которому он доселе относился с практичным спокойствием, принимая как данность. «Возможно, – рассуждал граф, – Винтекью наконец достиг того возраста, когда мальчики начинают видеть в девочке прежде всего бабу». В Венде уже сейчас было на что посмотреть. Или же маленькая ведьма просто приворожила его, чтобы поиздеваться над беднягой. Граф не понаслышке знал, что некоторые девицы это умеют.
На самом деле непонятно, на что надеялся этот несчастный, – неужели Винтекью и правда думал, что Венда согласится на его предложение? Он что, никогда не видел себя со стороны? Хотел бы граф хоть раз, хоть на пять минут взглянуть на мир глазами своего сына. Это был бы презабавнейший опыт. Винтекью жил так, словно видел всё сквозь призму набивших оскомину добра и справедливости. Эдакий лёгкий налёт идиотизма… Ни один из других детей графа, этих бастардов, не был так наивен, как Винтекью. И потому именно Винтекью больше всех нуждался в отцовской опеке. Старший отпрыск являлся единственным наследником своей покойной матушки-графини, а значит, потенциальным претендентом на престол Флоры – но разве он сумеет разыграть эту карту в одиночку? Да ни в жизнь!
Граф выглянул в окно и мрачно осмотрел двор, усыпанный грязными жёлто-бурыми листьями. Он ненавидел осень –
