За что наказывают учеников - Наталья Сергеевна Корнева
Не успел Красный Феникс передать свое повеление для Яниэра, как в кабинет в господской башне вновь вошла Ивица и с поклоном сообщила, что его светлость мессир Игнаций Лермон Арк и Первый ученик Великого Иерофанта вдвоем нижайше молят об аудиенции.
Скрепя сердце Элирий согласился принять просителей. Нужно выслушать этих двоих, дать им возможность держать пред ним речь — и наконец покончить навсегда с их глупыми увещеваниями.
Агния и Аверий торжественно эскортировали его в зал для аудиенций. Оставив приближенных ожидать за дверями на случай, если разговор получит непредвиденное и нежелательное развитие, его светлость мессир Элирий Лестер Лар вошел внутрь и прошествовал на пустующее место Великого Иерофанта. Конечно, вряд ли воскресшего из мертвых наместника небожителей на земле пожелают убить прямо во время аудиенции, но все же славно, что верные люди его неподалеку и наготове. Так спокойнее.
В курильницах для благовоний беззвучно тлел сандал. Сладкие, туманно-мускусные ноты, приправленные ароматом горения благородной древесины, расслабляли разум и тело, приводя в норму сердечные ритмы.
— Ваше прошение удовлетворено, — холодно объявил Элирий, с высоты своего престола взирая на терпеливо ожидающих его появления Игнация и Яниэра сквозь занавеси церемониальной ширмы. Тончайшее полотно, сотканное из нитей с примесью энергии красного цвета, было прозрачно изнутри и почти непроницаемо снаружи, позволяя различить силуэт верховного жреца, но не выражение его лица. — Верховный жрец храма Закатного Солнца выслушает вас. Говорите.
Яниэр молча стоял чуть поодаль и казался совершенно отстраненным. В присутствии Учителя, как и положено, он опустил глаза долу: никто, даже личные ученики, не смели без разрешения встречаться взглядом с Великим Иерофантом, наместником небожителей на земле. Элирия это устраивало. Все живущие должны знать свое место в мире. Сейчас Элирий и сам не хотел бы видеть своего Первого ученика, красивое и утонченное лицо которого прежде всегда услаждало взор.
Впрочем, видеть немедленно взявшего слово Игнация хотелось еще меньше. Глядя на сияющий, оскорбительно самодовольный лик Золотой Саламандры, напоминавший начищенную до блеска монету, Элирий немедленно понял: ему предстоит бой, в котором на победу нет ни единого шанса.
— Да продлятся дни сиятельного Красного Феникса, — торжественно начал Игнаций, едва ему предоставили право раскрыть рот, — верховного жреца храма Закатного Солнца, наместника небожителей на земле, хранителя истинного цвета и последнего наследника Лианора. Твой покорный слуга явился выразить свое почтение и побеседовать о твоем нерадивом ученике.
— О котором из них? — сухо поинтересовался Элирий.
Игнация неожиданно развеселил этот простой вопрос.
— Если говорить начистоту, оба твоих ученика разочаровывают меня дурным воспитанием. Вот этот, например, — с оскорбительным смешком он указал на Яниэра, — смеет стоять в присутствии Первородных, не получив на то разрешения. Тогда как никто из неполноценных не смеет стоять в присутствии тех, кто рожден на священном Лианоре.
В ответ на позорное публичное обвинение сдержанный северянин не выразил никаких эмоций, ничуть не изменился в лице — оно осталось непроницаемо. Яниэр превосходно разбирался в тонкостях церемониальных поклонов и вряд ли решился бы проявить непочтительность… возможно, попросту слишком устал и забылся. Первый ученик не получил не только позволения стоять, но и позволения заговорить, а потому без слов упал на колени и распростерся ниц, коснувшись пола лбом и ладонями, как полагалось делать представителям всех низших народов пред Первородными.
Созерцая приятную глазу картину, Игнаций удовлетворенно усмехнулся: распластавшийся у его ног человек в белоснежных одеждах с широкими рукавами напоминал благородного журавля со сломанными крыльями. Элирий поджал губы. Несмотря на то что последние четыре сотни лет Яниэр носил высокий титул владетеля Севера, успешно сдерживал черный мор и даже основал собственный храм, а Игнаций скитался по Материку, как какой-нибудь безродный бродяга, в иерархии, построенной на чистоте крови, эти двое никогда не будут равны.
Инстинкт Учителя призывал Элирия защитить своего воспитанника, но он медлил, памятуя о предательстве, прощать которое было нельзя. С одной стороны, за все свои проступки Яниэр заслуживал строгого наказания. С другой стороны, то, что Первого ученика без спросу взялся наказывать Игнаций, категорически не нравилось Красному Фениксу. В самоуправстве нет нужды. Он накажет ученика своею рукою, когда посчитает нужным.
К тому же все это слишком уж походило на мелочную месть за то, что совсем недавно Элирий заставил самого Игнация совершить простирание, которое не полагалось Первородному по статусу. Повлиять на Элирия Игнаций не мог, зато мог отыграться на Яниэре. Как известно, унизить ученика означало унизить и Учителя, а потому нельзя допускать, чтобы Золотая Саламандра злоупотреблял своим правом.
— Поднимись, душа моя, — привычно мягко обратился к Яниэру Красный Феникс, хотя собственная душа его все еще была холодна и полна раздражения. Но, в конце концов, учить послушанию и наказывать учеников мог только он сам. Не следует, изливая скопившуюся досаду, проявлять несправедливость. Да, сейчас у них с Яниэром сложные отношения, но все же Первый ученик по-прежнему много значит для него.
Подчиняясь приказу, Яниэр распрямился, но остался стоять, преклонив колено, как надлежало поступать Совершенным, и в салюте прижал ладонь к сердцу. Удерживать застывшую позу покорности будет неудобно и даже болезненно в случае слишком долгого разговора… Элирий мысленно закатил глаза: видимо, с годами и пережитыми страданиями сердце его смягчилось, раз он задумался о подобном.
Разговор, по-видимому, и в самом деле предстоял непростой. Элирий вздохнул и, поразмыслив, добавил:
— Я разрешаю тебе стоять в моем присутствии и принимать участие в беседе.
— Благодарю за оказанную честь, ваша светлость, — немедленно отозвался Яниэр, поднимаясь. — Приношу глубочайшие извинения: ваш ученик огорчил вас. Недостойным поведением я позорю своего достопочтенного Учителя.
Отвернувшись от ставшего ему неинтересным Яниэра, Игнаций пренебрежительно рассмеялся и продолжил:
— Что ж, если мы разобрались с одним, тогда поговорим о другом твоем ученике. О том, который заносчив и самонадеян. О том, чья злая воля запятнала кровью сами небеса и привела к перерождению вечного солнца.
Элирий красноречиво приподнял бровь.
— Говорят, ученик есть продолжение Учителя, — задумчиво проговорил он. — Меня ты тоже считаешь таковым: заносчивым и самонадеянным?
— Разве ты по-прежнему признаешь Элиара учеником? — демонстративно удивился Игнаций, сложив руки на груди.
— Разве достойно Учителю отрекаться от ученика? — в
