За что наказывают учеников - Наталья Сергеевна Корнева
Красный Феникс не возьмет в супруги Янару. И никогда не возьмет в супруги ни одну другую женщину. От этой мысли Элиар почувствовал некоторое успокоение.
«Гони от себя желания. Они — слабость,– говорил Учитель. И, кажется, сам старательно следовал этому принципу.– Никогда не показывай своей слабости».
Невидяще смотря куда-то в пустоту прямо перед собой, Янара грустно улыбалась и расчесывала белоснежные волосы резным деревянным гребнем. Движения ее были ровными, почти механическими. Сейчас она и в самом деле напоминала чудесную куклу, в которой, увы, что-то сломалось навсегда.
— Это не его вина, ведь так? — Янара устало прикрыла глаза. Прозрачный взгляд ее затуманился и поблек, словно небеса затянуло дождем. — Всего лишь прихоть слепой судьбы. Мы родились огнем и мотыльком, которые не могут быть вместе: у каждого из нас свой путь. Это безусловно верно, и умом я понимаю это. Но мотылек не может изменить свою природу… не может не лететь навстречу гибели.
Элиар не знал, что ответить, и только нахмурился. Традиции Лианора предписывали Совершенным не снисходить до прочих. Однако, если бы Великий Иерофант Ром-Белиата действительно желал этого, он отыскал бы способ обойти традиции. В конце концов, наместник небожителей стоял над земным законом и мог позволить себе преступить его. Дело тут было в ином. Очевидно, причина того, чтобы преступить закон, оказалась для Красного Феникса… недостаточна, слишком мала. Даже если бы ничто на свете не препятствовало законному союзу с Янарой, Учитель не пошел бы на это: безвременно погибшая сестра Игнация оставалась первой и единственной женщиной, которую Учитель когда-то любил. Пускай теперь той любви больше нет, в сердце Красного Феникса она запечатлелась навсегда, заняла сакральное место в душе, и этого не изменить.
Несбывшаяся любовь — угасший пепел. В мире нет ничего холоднее, ничего печальнее. Ошибка, недоразумение, от которого всегда очень больно… кому-то одному из двоих. Почти всегда Учитель бывал ветрен в своих увлечениях: будто океан, меняющий лик от легчайшего дуновения ветерка. За долгие годы он оставил позади не одно разбитое сердце. Теперь совершенно ясно, почему он ведет себя именно так. Так безответственно, так легкомысленно, так по-человечески… так неправильно и неподходяще безупречному образу божества. С легкостью уступая сиюминутным желаниям тела, но… не души. Элиар вздохнул: когда понимаешь кого-то так глубоко, его становится почти невозможно ненавидеть.
Сердце Учителя — холодный горный кристалл, внутри которого живет пламя. Сколько бы пассий ни менял известный своим непостоянством Красный Феникс Лианора, сердце его, по-видимому, преданно хранило память о самой первой возлюбленной, ставшей недостижимым идеалом, эталоном любви.
Соперником несчастной Янаре был идеальный призрак, а соперничать с призраками особенно тяжело.
Глава 11
Саламандра пляшет в огнеЧасть 1
Эпоха Черного Солнца. Год 359. Сезон ясного света
Цветет красный шиповник. День двадцать пятый от пробуждения Ром-Белиат. Красная цитадель
*киноварью*
Повиновавшись духовному призыву Учителя, Яниэр явился в храм Закатного Солнца уже на следующее утро.
То было восхитительное раннее утро: всю ночь до самого рассвета стеной стоял дождь. Храмовый воздух стал по-весеннему упоителен, влажен и свеж, а на душе поселилось долгожданное умиротворение.
Приближался сезон зерновых дождей, во время которого дожди в Ром-Белиате шли и шли, не прекращаясь ни на день. Шумящая пелена прохладных струй надежно отделяла город от мира вокруг, что было очень кстати: весь этот новый мир исказился, словно уродливое отражение в обманчивом кривом зеркале, и смотреть в него совершенно не хотелось.
Элирий был чувствителен к красоте природы и в прежние дни любил отдыхать в уединении павильона Красных Кленов, в восхитительный сезон, когда листья меняют цвет. Словно точный камертон, выдающий эталонной высоты звук, душа Красного Феникса чутко улавливала малейшие нюансы, малейшие перемены в окружающей действительности. А потому порой требовалось скрыться от бурь, чтобы восстановить душевную гармонию и баланс цвета.
Обычно в павильоне Красных Кленов он проводил целый месяц в обществе одного только приближенного к нему Первого ученика, и лишь однажды вместо Яниэра решил взять с собой Элиара. Элирию вдруг вспомнилось, как в точно такой же ливень во время той поездки глупый волчонок умудрился куда-то подевать зонт. Пришлось отдать ученику свой и позволить нести его над своею головой… точнее, над головами их обоих. По земле стелились пахнувшие прелой листвой белые ленты тумана, а вокруг стояла непроницаемая стена воды. Губы Элирия тронула невольная улыбка.
Чтобы доложить о прибытии и засвидетельствовать почтение, сразу же после выхода из портала Яниэр поднялся в господскую башню. Первый ученик выглядел измученным и заметно осунулся — вероятно, Элиар заставлял своего не совсем добровольного гостя задействовать для непрекращающейся безнадежной борьбы с черным мором не только выдающиеся способности целителя, но и неприкосновенные энергетические резервы. Создавалось впечатление, будто Яниэр не спал целую ночь, причем не одну: во всей изящной фигуре ученика сквозило утомление. Усталость не отпускала его, но отдыхать было некогда, вдобавок сегодняшнее открытие пространственного перехода в Ром-Белиат отняло немало сил. По возвращении снова придется хорошенько потрудиться: в Бенну ждут больные… неизлечимо больные люди.
Несмотря на бледный вид ученика, Элирий держал себя подчеркнуто холодно. Оставаясь за ширмой, он не позволил Яниэру приблизиться и, конечно, не подал руки для поцелуя. Разговор их был короток и сух, сведясь к паре формальных фраз приветствия, которыми они церемонно обменялись, после чего Ивица проводила Яниэра в приготовленные для него покои и наказала ждать. Проводила не в прежние комнаты Первого ученика, а в комнаты для гостей, дабы Яниэр в полной мере прочувствовал недовольство своего наставника.
Однако, оставшись в одиночестве, Элирий не смог выбросить из головы их непродолжительный разговор и еще долго размышлял о нем. Плачевное состояние Яниэра
