И возродятся боги - Наталья Способина

– Кто такой Гаттар? – спросила я.

– Тот, кто хранит Землю, – задумчиво ответил Альтар, а я посмотрела на Альгидраса.

– Ты его знаешь как Будимира, – ровным голосом пояснил он.

Я невольно присвистнула, чем неимоверно развеселила Альтара. Видимо, по его мнению, юным девам не пристало так себя вести.

– Но почему он готов был вас убить? И почему это нельзя сделать без Святыни? Алвар когда-то говорил, что Силы Девы просто рассеивались и их поглощал сам мир. Если смертельно ранить любого из вас, так, чтобы Сила выходила постепенно… это не сработает?

– Похоже на то, что ты составляешь план, – улыбнулся Альтар, и я вспомнила, как Альгидрас однажды спросил, почему я все время пытаюсь понять, как погубить Святыню.

Наверное, со стороны это действительно выглядело именно так, но меня оправдывало то, что я все равно подходила к этому вопросу с чисто теоретической точки зрения. Во всяком случае, представить себе ситуацию, в которой я могла бы отнять чью-то жизнь, пока не получалось.

– Если просто убить любого из нас, миры погибнут. Сперва один, потом другой, – пояснил Альтар. – Вырвавшаяся на свободу стихия погубит все живое. С аэтер дело иное. Когда теряла силы она, в мире вокруг нее зарождалась жизнь. Впрочем, у этой медали была и оборотная сторона: за рассеивающейся аэтер пытались вырваться и наши стихии, поэтому вновь созданный мир едва не погиб. Только чудо и жажда жизни помогли нам обуздать начавшийся тогда хаос.

Я невольно поежилась, а Альтар продолжил как ни в чем не бывало:

– Много весен назад Гаттар оказался здесь, в твоем мире. Тогда-то он все и задумал. Хотя для начала нужно, верно, сказать, что именно отсюда мы однажды сбежали. Это был величайший по своей глупости план пяти напуганных юнцов, и он, конечно же, провалился. У вас говорят «с треском», но наш план провалился с грохотом землетрясения и волнами цунами. Горело море, с гор слетали камни, суховеи высушивали землю до безжизненной пустыни…

– Это было здесь?

– Здесь, девочка. Только очень давно. Мы бежали от нее, но были слишком наивны и глупы.

– От кого?

– От аэтер. Альгидрас называет ее Девой.

Из его уст имя Альгидраса прозвучало гораздо мягче, чем его произносила я.

– Алвар говорил, что она бежала с вами. Что она любила того, кто нес в себе стихию Воды.

Альтар некоторое время молча смотрел поверх моей головы, а потом негромко сказал:

– Аэтер не может любить. Аэтер – это то, что дает жизнь, но любить может лишь живое существо.

– Подождите. Алвар говорил, что она женщина.

– Мне не терпится увидеть мальчика, который так много говорит, – усмехнулся Альтар и неожиданно спросил: – Ты ведь чувствовала его там?

– Да, – не стала отпираться я. – Но его чувствовала не только я. Альгидрас тоже.

– Альгидрас – другое. Стихии парны. Так, Воздух – пара Огню, а Вода – пара Земле. Альгидрас – часть стихии того мальчика. Они вообще части друг друга.

– Как вы с Сумираном? – не удержалась я.

Он вздохнул и неожиданно устало произнес:

– Увы… Когда живешь так долго, очень тяжело быть чьей-то частью. Устаешь. Особенно когда часть тебя так своенравна.

– О, а у вас с Алваром много общего. Вам точно будет о чем поговорить, – рассмеялась я.

– Если Сумиран оставит его в живых, – произнес Альтар.

Стул Альгидраса скрипнул, когда тот откинулся на спинку и сложил руки на груди.

– Я не вижу отсюда будущего тех, кто остался там, Альгидрас. Я не лгу тебе. Но я знаю Сумирана. Мальчик его предал. Потом одумался и явился с повинной головой… Говорят, повинную голову не секут, но я не уверен, что об этом слышал Сумиран.

– Он обещал, – хмуро произнес Альгидрас.

– Алвар нарушил его приказ, – пожал плечами Альтар.

– Он обещал! – упрямо повторил Альгидрас.

– Тогда тебе стоит утешиться этой мыслью.

Альгидрас некоторое время сверлил взглядом Альтара, а потом встал из-за стола и, спустившись с веранды, присел на корточки рядом с сыном.

Димка пытался катать котенка, усадив его в кузов машины, но котенок никак не желал становиться грузом. Альгидрас принялся негромко объяснять сыну, почему его затея обречена на провал. Наблюдая за ними, я чувствовала на себе взгляд Альтара, и это заставляло меня держать лицо. Пусть думает, что мне плевать на Альгидраса, что кроме сына у меня нет слабых мест. Наверное, попытка скрыть мысли от подобного человека была смехотворно нелепой, но я все равно старалась выглядеть равнодушной. Когда неловкий момент слишком затянулся, я взяла в руки кружку с чаем, решившись присоединиться к чаепитию, потому что вроде бы ни Альгидрас, ни сам Альтар не упали замертво, а разливался напиток из общего чайника.

– Твой сын – дар тому миру, девочка, – неожиданно произнес Альтар, и я едва не выронила кружку.

– Что это значит?

– В нем Силы трех стихий. И в нем аэтер. Это то, о чем давно мечтал Гаттар: стать поистине всесильным. Аэтер – то, без чего не может быть жизни, и то, что ведет за собой каждую из стихий. Она может как обуздать стихию, так и направить ее на разрушения.

Я поежилась, вглядываясь в его спокойное лицо и от души надеясь, что все это просто плод больного воображения, который я вежливо выслушаю и уберусь восвояси.

– Здесь ее называют эфир. У нее нет формы. Она везде и нигде. Верно, крохи аэтер были в этом мире и до появления Истинной, иначе здесь бы не существовало жизни, но все изменилось, когда она появилась здесь сама. Видно, в своем мире она могла быть бестелесной, тут же было слишком много живых существ, которые тянули ее к себе, стремясь поглотить, и перед ней стал выбор: раствориться до конца и стать безликой частью целого мира или сохранить себя. Она выбрала второе и вошла в некое едва живое тело. Порой звезды складываются в причудливые узоры. В нескольких милях отсюда жил богатый торговец. Его жена по имени Рамина в ту пору неудачно упала. Тогда врачеватели не знали того, что знают сейчас: ее саму и ее еще не рожденное дитя ждала смерть. Но именно ее гибнущее тело оказалось ближе всего к аэтер, которую жадно разрывал на части этот мир. Жена торговца выжила. Как и ее дитя. Аэтер стала ею, наделив частью своей Силы и ребенка, вскоре появившегося на свет.