За что наказывают учеников - Наталья Сергеевна Корнева
В этот самый момент случилось страшное: на горло Элиара, отмеченное печатью Запертого солнца, вдруг упала капелька крови… и медленно поползла по шее, оставляя тягучий след. Чужой крови… священной, благоухающей алым лотосом киновари, несущей благословение небожителей…
Увы, то была только первая капля, а за ней тут же последовала вторая.
Элиара захлестнула паника. Пытаясь унять заполошный перестук сердца, он громко выдохнул. Что происходит? Почему открылось кровотечение? На обычный обморок от усталости все это уже не слишком-то походит…
Никаких очевидных причин для резкого ухудшения состояния наставника Черный жрец найти не мог. Но он не был лекарем и мало что понимал в болезнях. Скорее всего, за то время, что Учитель провел здесь без всякой помощи, истощение его усугубилось. Это плохо, очень плохо… процесс трансмутации все еще не завершился, и душа Красного Феникса не владела этим телом полностью… даже на последних стадиях все еще оставался риск, что душа будет отторгнута чужим телом и вернется обратно в небытие.
В тот же миг Элиар почувствовал, что ему следует опасаться не только кровотечения: лоб Учителя стал горячим. Начиналась лихорадка… Но обдумать эту новую напасть Элиар уже не успел. Последовала мощная искристая вспышка, в лицо ему брызнул свет — ослепительно яркий после окружающего мрака, — и Элиар крепко зажмурился, на миг лишившись зрения. Совсем рядом, плавя песок и камень, открывался знакомый пылающий портал, из которого в их маленькое убежище решительно шагнули Яниэр и Шеата.
Оба выглядели донельзя встревоженными и потрепанными, будто, прежде чем явиться сюда, некоторое время ожесточенно сражались друг с другом, а может, и с Игнацием, но каким-то образом все же смогли договориться. Хвала небожителям!
Глядя на сияющее белое зарево волос Яниэра, на его лучезарные одежды, густо вышитые серебряной нитью, Элиар прищурил усталые глаза и с огромным облегчением перевел дух. В кои-то веки появление ненавистного Первого ученика принесло искреннюю радость. И в кои-то веки тот не опоздал, когда был так нужен, на сей раз успев спасти Учителя.
Выяснять сложные отношения было некогда, и Черный жрец почти прорычал, обращаясь к очередной раз предавшему его Яниэру:
— Уведи нас в Волчье Логово, живо! — Распахнувшийся магический портал частично испарил низко нависающие над ними каменные своды. Скоро выбравшись из едва не ставшей им могилой каверны, Элиар смог наконец вдохнуть глубже и подняться в полный рост с почти невесомым телом Учителя на руках. — Открывай проклятый портал в Бенну!
Глава 36
Затмившийся красный лотос
Эпоха Черного Солнца. Год 359. Сезон весеннего равноденствия
Зацветает розовая вишня. День тридцать пятый от пробуждения Бенну. Цитадель Волчье Логово
*черной тушью*
Бледное гордое лицо Красного Феникса казалось совершенно измученным.
Изо рта и ушей его беспрестанно сочилась кровь, что было не только болезненно, но и очень опасно — в любой момент могло случиться кровоизлияние в мозг. Со вчерашнего позднего вечера, когда они вчетвером возвратились в Бенну из-под завалов Красных скал, ситуация не изменилась к лучшему и даже более того — постепенно ухудшалась. Всю ночь, не смыкая глаз, Элиар провел в Красных покоях у постели сраженного страшным недугом наставника. Самые опытные и доверенные врачеватели храма Затмившегося Солнца приложили все усилия, но оказались бессильны остановить или хотя бы замедлить обильное истечение крови.
Элиар не знал, что ему делать: в сложившейся ситуации великий жрец был беспомощнее младенца. Он хотел бы просто беззвучно плакать, стоя на коленях у изголовья, и крепко держать бесчувственного Красного Феникса за руку, но не мог.
Нет, он не мог бездействовать, не мог сдаться.
— Учитель, я верну вас с пути смерти, — не переставал настойчиво повторять Элиар. В душе его медленно росло отчаяние. — Я не дам вам снова уйти по дороге мертвых. Услышьте мой голос. Вернитесь! Вернитесь!
Увы, ничего не происходило. Красный Феникс не приходил в себя. В спешке сброшенная Элиаром дорожная мантия до сих пор лежала тут же, запятнанная лотосной кровью Учителя, которого он нес сюда на руках, словно в памятный день ритуала призыва души. Черный жрец чувствовал безысходность, тщетность усилий. Все вернулось к тому, с чего началось. Все повторялось в точности, до жути так же: Учитель снова истекал кровью, снова был на пороге небытия.
Проклятье! Все эти сорок злосчастных дней Учителю был нужен полный покой. Они должны были избегать любых потрясений, малейших неудобств, и потому Элиар предлагал провести положенное время трансмутации здесь, в безопасности отгороженных от всего мира Красных покоев. Но Учитель решил иначе.
— Что думаешь, Шеата? — отстраненно спросил Черный жрец, просто чтобы поговорить с кем-то, не держать эту боль в себе. Просто чтобы убедиться, что глаза не обманывают его… что его страшная, безнадежная, ужасная догадка верна. — Что с ним такое? И как это лечить?
— Прошу прощения, ваше высокопреосвященство, но это черный мор, — едва слышно произнесла за его спиной верная приближенная. — Боюсь, лучшие лекари бессильны против него. Много лет мы искали способы борьбы с этой болезнью, но, как вы знаете, не преуспели. К сожалению, спасти пораженного силой Черного Солнца невозможно.
При этих словах Элиар резко обернулся. Должно быть, выражение его лица устрашало: напуганная тяжелым золотым взглядом, Шеата немедленно пала ниц и коснулась лбом пола. Она слишком хорошо знала, какой крутой нрав имел ее господин, Великий Иерофант Бенну и верховный жрец Черного Солнца.
— Я должен был послушать тебя и не соглашаться на проклятую встречу! — с горечью прошептал Черный жрец, неожиданно позволив себе проявить эмоции и признать неправоту в присутствии других людей.
Много лет носил он свою боль запрятанной глубоко в сердце. Так глубоко, что никто не смог бы разглядеть ее, не смог бы заподозрить Великого Иерофанта в малейшей слабости. Словно пустынное растение под лучами палящего солнца, душа его прорастала внутрь, давая лишь крохотные всходы на поверхности. Так было нужно — чтобы выжить, чтобы спастись, чтобы уцелеть в разрушительных условиях, когда по-другому уцелеть невозможно. Но иногда и самая сильная душа нуждается в том, чтобы ее поняли, чтобы ее узнали. Элиар больше не хотел выживать — он хотел жить, но по-прежнему это представлялось для него непозволительной роскошью.
Подчиненным не положено
