За что наказывают учеников - Наталья Сергеевна Корнева
— Если бы я не пошел на поводу у Учителя и не явился на его зов в большой грот Красных скал, ничего этого не случилось бы…
В такие мгновенья Элиар ненавидел и презирал себя. Его долгая жизнь будто сконцентрировалась в одном ужасном дне. Красные скалы стали зеркалом, в котором с безжалостной честностью отразилась его полная тьмы судьба. Все, к чему он прикасался, немедленно обращалось во прах: устрашающая слава мрачного жнеца долгие годы преследовала его не без причин. Он словно бы умел только разрушать и, как бы ни хотел, не мог остановиться, не мог преодолеть мучающее его проклятие.
Двум солнцам не место на небосклоне. Но разве не одиноко там солнцу одному?
Он думал, что от боли выгорел дотла, но что-то внутри продолжало тянуть и ныть, продолжало истязать. Все попытки сделать как лучше с треском провалились. Он так и не смог ничего исправить.
— Верни Яниэра, — наконец приняв решение, жестко приказал Черный жрец. — Пошевеливайся! Делай что хочешь, но найди Белого Журавля и приведи сюда как можно скорее!
Не заставляя повторять дважды, исполнительная Шеата тут же вскочила на ноги и исчезла, а Элиар вернул свое внимание бесчувственно возлежащему на постели наставнику. Бережно отирая не перестающую сочиться кровь, он тщательно следил за дыханием и пульсом. Ничего больше он сделать не мог…
Едва переместив их в Бенну, Яниэр смиренно испросил позволения ненадолго покинуть Волчье Логово, чтобы приготовить нужные Учителю лекарства. Черный жрец и без того пребывал не в лучшем расположении духа, а после таких заявлений и подавно впал в бешенство. Наворотив дел в Красных скалах, Первый ученик еще и осмеливался покинуть Учителя в столь плачевном состоянии! До глубины души возмущенный этим новым предательством, Элиар рявкнул, что проклятый северянин может убираться с глаз долой и вовсе не возвращаться: здесь справятся и без него. Ничего не ответив, Яниэр поклонился и растаял в сиянии портала, а Элиар на прощание пригрозил сполна расквитаться с обоими: и с Яниэром, и с Золотой Саламандрой. Когда руки дойдут, он сотрет их обоих в порошок!
Поначалу рассерженный Элиар был даже рад отсутствию Первого ученика: видеть предателя не хотелось, а уж тем более не хотелось видеть его рядом с Учителем. Черный жрец был уверен: они сладят с болезнью сами, и помощь подлого северянина не потребуется. В конце концов, однажды врачевателям храма Затмившегося Солнца уже удавалось остановить почти столь же страшное кровотечение, открывшееся у Учителя сразу после ритуала призыва души.
Тогда, в первые часы безуспешной борьбы, Элиар еще не в полной мере сознавал, что именно произошло… а может, до последнего не хотел верить, что они в самом деле столкнулись с непобедимым черным мором, который он сам привел в мир. Но теперь, когда мера отчаяния его переполнилась, Элиар изменил свое мнение: помощь лучшего врачевателя Материка определенно была необходима.
При последнем разговоре с соучеником Элиар вспылил, но теперь снова мог рассуждать здраво. Нельзя не признать: Яниэр — лучший в своем деле. Только Яниэр, добившийся поразительных высот в искусстве врачевания, способен спасти Учителя. А это значит, несмотря на все старые и новые разногласия, нужно заполучить его обратно.
Преодолев себя, наступив на горло гордости, Великий Иерофант был готов отказаться от угроз и обратиться за помощью к извечному сопернику. В конце концов, что есть по сути своей хваленая гордость? Спустя долгие годы слепоты и заблуждений Элиар наконец ясно узрел ее неприятную природу. Гордость — это тот же страх. Страх быть неправым, слабым, нуждающимся в помощи. Страх оказаться хоть в чем-то хуже других. Страх признавать совершенные ошибки — в ущерб чему-то на самом деле важному… чьим-то чувствам, чьей-то жизни… чьей-то смерти.
Невзгоды и испытания, подаренные беспощадным черным солнцем, сожгли его гордость дотла. На ее месте оказалось нечто другое — подлинное достоинство, не нуждающееся в громких словах и внешних подтверждениях.
Охваченный смятенными мыслями, Элиар, однако, ни на миг не усомнился, что Яниэр действительно способен помочь. В конце концов, разве белая пелена над Ангу и Бенну — не его рук дело? Кому как не Первому ученику под силу совладать с черным мором: белой магией он научился вполне успешно отражать черную… выходит, сможет нейтрализовать и гибельный сияющий антрацит, проникший в лотосную кровь Учителя.
В редкостном искусстве Яниэра теперь была их единственная надежда.
— Только дышите! — шептал Элиар, утешительно поглаживая волосы наставника. — Я обещаю спасти вас, мессир…
С каждым мигом волнение усиливалось. Куда же запропастилась Шеата и проклятый Первый ученик с его обещанными чудодейственными снадобьями? Наверняка еще в каменном мешке Красных скал Яниэр с одного взгляда определил, что за беда случилась, и догадался, к чему все идет. Он должен принести что-то действительно ценное…
Хвала небожителям, ждать пришлось не так долго: уже вскоре Яниэр явился на зов.
— Много времени потрачено впустую, — ровным голосом резюмировал Первый ученик, едва глянув на бледного как смерть Красного Феникса. Не дожидаясь каких-либо просьб или объяснений, Яниэр сразу приступил к делу, великодушно избавив нахмурившегося Элиара от необходимости вести неприятные беседы, к которым тот был мало способен. — Нужно срочно перенести Учителя в теплую ванну, наполненную горьким отваром коры белой ивы. Я принес все необходимое для процедуры и сам проведу ее.
— Ты не посмеешь касаться Учителя! — едва заслышав эти слова, раздраженно прорычал Элиар. Черный прилив ярости всколыхнулся неудержимо и высокой волной захлестнул рассудок. — Никому нельзя дотрагиваться до священного тела Красного Феникса!
— Вот как? — так же зло отозвался Яниэр, даже не скрывая своего отношения к услышанному. Бледно-голубые глаза его сверкали, будто прозрачный лед на солнце. — И как же Великий Иерофант прикажет мне лечить Учителя и контролировать его состояние, не касаясь? Не сходи с ума, младший брат: это невозможно!
Некоторое время они молча смотрели друга на друга, нервно поджав губы и, кажется, в любую минуту готовые сцепиться, словно два разъяренных пса.
