Истина лисицы - Юлия Июльская
– Несложно догадаться, когда речь идёт о ногицунэ, да ещё и моряке.
– Справедливо, – согласилась она. – Я просто не думаю, что вы хотите обнажать себя перед всеми, кто здесь стоит.
– О чём вы?
– О том, что глубже.
– Мне нечего прятать.
– Даже от самого себя?
– Да что за чушь? Я не понимаю, о чём вы.
Она снова вздохнула.
– Ваша свобода кажется чистой, как воды Драконьего моря. Но стоит в неё нырнуть – и покажется вязкая сеть тайных сожалений и непомерной вины.
Он усмехнулся:
– При всём уважении, это полнейшая глупость.
– Разве? – она смотрела внимательно и цепко. Без вызова, даже с состраданием. – Я ведь говорила, – начала она тише, – есть то, что прячут даже от себя. И в это неприятно смотреть, а ещё неприятнее – делить с другими.
Он нахмурился и раздражённо произнёс:
– Как бы там ни было, у нас больше нет на это времени. Поднимайтесь на борт.
– Как скажете, – Киоко-хэика поклонилась и пошла к Норико, которая уже успела пробраться на корабль и теперь смотрела на всех с высоты верхней палубы. Остальные последовали за ней, Кайто с Ёширо были последними.
⁂
Весь путь до Пучины отчаянных прошёл удивительно спокойно. Бо́льшую часть времени Киоко либо упражнялась, либо оставалась с Иоши. Они не обсуждали грядущее, не делились своими переживаниями и вообще почти не говорили. Норико тоже притихла. Кайто постоянно болтал с Ёширо и рассказывал ему истории, а тот то и дело прятался от него по углам, видимо, не выдерживая этих словесных атак.
Чо, как и раньше, почти не покидала кубрик. Хотэку, помня свой прошлый опыт, проводил много времени в воздухе, постепенно привыкая к волнам. А Норико… Норико отчего-то её сторонилась. И это было единственное, что по-настоящему не давало Киоко покоя. Если не думать об остальном было легче, то холодность бакэнэко так просто из головы не выкинуть.
Она не избегала её, говорила, всё так же шутила иногда и вела себя в целом привычно вредно, но что-то неуловимо изменилась. Киоко больше не чувствовала той же близости, что и раньше.
Поэтому, когда Норико вошла в их каюту и начала разговор, Киоко вцепилась в него, надеясь, что он вернёт ей то чувство, которое таяло в памяти и терялось в переживаниях.
– У Хотэку нехорошее предчувствие, – поделилась бакэнэко.
Хочет поговорить о том, что их ждёт? Ладно. Киоко согласно кивнула:
– Как и у всех нас.
– Нет, это другое, – мотнула головой Норико, и её кудри упали на лицо. Она так ни разу и не воспользовалась той лентой. – Что-то надвигается. Я тоже это чувствую.
Она принюхалась к воздуху, но Киоко не понимала, что бакэнэко имеет в виду, а потому сказала:
– Мы направляемся в сторону неминуемой войны. В империю, где каждый из нас – враг правителя. Было бы странно, если бы вы вдруг почувствовали воодушевление. Или не почувствовали ничего. Мы все напряжены.
– Да нет же, это и так было всем ясно. Это не простая человеческая тревога. Животное предчувствие. Понимаешь? Все инстинкты кричат: что-то не так. Даже Кайто говорил, что преодолевает желание развернуть ооми и плыть обратно. Всё, что его удерживает, – возможная куча денег.
– Разве вы можете предчувствовать будущее?
– Не-а, в том-то и дело. – Она стащила плащ, бросила его на гамак, залезла и свернулась на нём. – Угроза рядом.
– Может, Пучина отчаянных? Мы скоро должны её достичь, уже значительно теплее.
– В прошлый раз такого не было.
Киоко сменила свой нос на нос Норико и попыталась учуять в воздухе что-то необычное.
– Ничего не чувствую.
– Да, моё обоняние тоже глухо, – кивнула та. – Это внутри зудит, не даёт успокоиться.
– И что с этим делать?
Норико хмыкнула и растянулась на гамаке, раскидывая конечности в стороны.
– А что тут сделаешь? Только смириться и ждать.
– Да как-то нервно ждать в такой тревоге.
– Значит, будем нервничать.
Киоко вернула свой нос и задумчиво почесала его. Какая угроза? Откуда, если не от Мэзэхиро? Может, Сусаноо готовит для них что-то похуже шторма? Может, она уже должна была отдать ему свой долг? Готов ли он ждать так долго, как говорил?
Она встала и направилась к выходу.
– Поднимусь, посмотрю, как там обстановка.
– М-мг, – промычала Норико. – Плащ захвати, ещё холодно.
– Ладно.
Она подхватила плащ, на котором сидела, и, набросив его на плечи, заторопилась на верхнюю палубу.
Там всё было как и всегда. Киоко укрылась в носовой части, подальше от чужих глаз, и осторожно позвала его:
– Сусаноо!
Как хорошо, что богам не нужно кричать вслух. Ветер тут же подхватил её волосы и забрался под плащ.
– Я хочу знать, что грядёт.
– Императрица желает познать будущее? – засмеялся он прямо в ухо. – Не в моей власти, Киоко-хэика.
– Не будущее. Нам что-то угрожает уже сейчас?
– Может, и угрожает.
– Это ты? Твои игры? Снова?
– Обиж-ш-шаете, – вихрь прошёлся по макушке и тут же спутал все пряди. Киоко пыталась их пригладить, но тщетно.
– Тогда кто?
– Не могу сказать, – его голос улыбался. Ему нравилось это, разговор был для него новой игрой.
– А при каких условиях сможешь?
– Хм-м-м… – он утих на несколько мгновений, и наступил полный штиль.
Киоко послушно ждала. Она отчего-то знала, что Сусаноо всё ещё здесь, с ней. Просто… размышляет.
– Подарите мне свою кандзаси, – вдруг завился он у её ног. Киоко коснулась заколки, скреплявшей верхнюю часть волос в пучок – теперь небрежный и неопрятный.
– Ну уж нет.
Она потратила столько коку, чтобы в Хоно оттереть лепестки шёлковой орхидеи, столько сил на то, чтобы вернуть ей первозданный вид, что ни за что не откажется. Не говоря уж о том, что столь ценный подарок от Иоши был слишком значим, чтобы пустить его по ветру.
– Хорошо, – просто согласился Сусаноо. – Тогда взлетайте.
– Что?
– Взлетайте. Поиграем! – он весело захохотал и вихрем взмыл над ооми, путаясь в парусах. Послышалась ругань. Кайто, стоящий сейчас за штурвалом, был явно не в восторге от таких переменчивых потоков.
Наверное, не стоит отказывать богу. Так что Киоко подавила вздох и, плотнее закутавшись в плащ, аккуратно выпустила крылья. Уже наловчилась, чтобы они сразу попадали в прошитые для этого прорези – спасибо мастерам Хоно, которые сделали их шире и гораздо удобнее.
Взмах, ещё один – и Киоко поднялась ввысь, а потом, поймав поток воздуха, легла на спину и, словно по течению реки, обогнула ооми над мачтой. Сусаноо сам нёс её, она почти ничего
