Змеиный крест - Энни Вилкс
— Спасибо за камзол, он очень меня согрел, — вежливо вернула она ему тяжелый бархат. — Я пойду. Спасибо за беседу. Прошу прощения, если чем-то обидела вас.
Даор не двигался. Он смотрел на Алану все так же нежно, и она совсем смутилась. Не дождавшись прощания, Алана поспешила по песчаной дорожке прочь, но не успела сделать и нескольких шагов, как он настиг ее, обнимая сзади. Алана замерла, задыхаясь от волнения, и услышала его шепот у самого своего уха:
— Я не пойду с тобой сейчас только потому, что ты растеряна и напугана, а я не хочу больше тебя пугать. Пожалуйста, будь аккуратнее и больше не падай. Ничего не бойся. Я буду рядом.
И прежде чем она поняла, действительно ли он целует ее в макушку, герцог Даор Карион исчез. Когда Алана обернулась, за спиной уже никого не было. Она поводила рукой по воздуху перед собой, потом подхватила белеющий на земле уже бесполезный лоскут с растертыми листьями тысячелистника и оглушенно зашагала к кухне.
Глава 52. Герцог Карион. Келлан
Келлан уже и не помнил себя настолько вымотанным. За сутки ему пришлось проверить почти четыре сотни человек, и сейчас он еле держался на ногах от усталости.
Через пару часов небо должно было начать светлеть.
Танцы почти закончились, и теперь гости расходились по мерцающим светлячками садам и тропинкам, сегодня не только освещенным, но и согретым силами умелицы Аринеллы. Скорее всего, в залах осталось не больше четверти людей, зато вся обычно тихая территория Приюта ожила. Келлан знал, что в самых неожиданных уголках Большого сада прячутся приготовленные для гостей и послушников развлечения. До него то и дело долетали обрывки музыки, счастливый смех. Он и сам был бы не против поучаствовать в каком-нибудь представлении или шутливом состязании, но сегодня себе не принадлежал. Если бы он мог, нашел бы Алану, отвел бы ее в сад. И она бы смеялась, Келлан обнимал бы ее, и это стало бы первым их общим праздником. Он сжал зубы: так и не удастся потанцевать с ней сегодня. Алана не любит шума. Вряд ли задержалась на балу. Скорее уж забилась в какой-нибудь живописный закуточек, увитый розами, и сидит там совсем одна, с этим ее задумчивым выражением лица. Размышляет, соглашаться ли ей на обучение и как дальше обернется ее жизнь.
Она ведь тоже ничего не знает о нападениях Пар-оола.
Келлан огляделся, гоня усталость. Все эти женщины и мужчины, счастливо улыбающиеся огненным шутихам, пританцовывающие, дегустирующие жидкий янтарь, завороженно следящие за переодетыми в яркие костюмы актерами, — никто из них не представлял, какая опасность нависла над привычным им миром и как этот мир изменится в течение ближайших недель.
И как на самом деле станет опасно быть шепчущим.
Наконец Келлан заметил укрытые тенью галереи фигуры. Согласно свитку Сина, вспыхивавшему алыми буквами по мере прибытия гостей, территория Приюта уже была закрыта и ему оставалось проверить всего троих. Двое из них прибыли вместе и находились сейчас перед ним.
Женщина сидела на каменной скамье. В этом грустном и даже жалком существе, обхватившем себя руками, Келлан с трудом узнал Юорию Карион, с которой разговаривал совсем недавно. Она не смотрела на него, и на своего дядю не смотрела тоже, только себе под ноги. Келлан пригляделся: он был готов поклясться, что женщина справляется с болью, а ее спутник знает об этом, не предлагая помощи.
Келлан не считал себя жалостливым, и Юория, еще недавно желавшая ему страданий, была ему глубочайше неприятна. И все же стоило проводить ее к Теа.
Рядом с ней стоял человек, о котором Келлан не раз слышал от отца. Даор Карион, черный герцог. Его разум был слепым пятном для Келлана, и даже холодящий запястье заострявший ментальные способности артефакт не развеивал этого тумана. Конечно, разве мог черный герцог держать разум незащищенным? Придется вежливо попросить. Келлан был предельно собран и так напряжен, что сам себе напоминал звенящий камертон. Ему не хотелось проверять, что Даор Карион позволит или не позволит сделать, не хотелось вступать с ним в любой конфликт. Тем не менее Келлан был готов почти ко всему.
— Приветствую вас, — коротко кивнул он герцогу. — Мое имя Келлан. Мне нужно задать несколько вопросов, я прошу вас снять блокирующий амулет. Это приказ Сина. Вопрос безопасности.
Даор Карион не пошевелился, но черные глаза его блеснули злостью, и Келлан подавил в себе желание отшатнуться. Этот неожиданный огонь озадачил его, и Келлан похолодел при мысли, что Пар-оолу помогает именно герцог Даор, а сейчас придется его изобличить. Келлан знал, ему удастся продержаться достаточно времени, чтобы привлечь внимание директоров к бою, каким бы сильным воином ни слыл черный герцог. И все же, если верить отцу, это был один из немногих, кого не удалось бы одолеть даже со способностями Келлана, а значит, такая схватка вполне могла стать роковой. Требовалось быть очень осторожным.
Уголок губ герцога приподнялся, но он продолжал молчать, глядя на Келлана в упор. И тут Юория подняла голову и ответила вместо своего дяди. Голос ее был глухим и нервным, губы дрожали.
— Как ты смеешь? Да ты хоть знаешь, кто это?
— Знаю, — ответил ей Келлан. — Син не сказал мне, что вы — исключение, — обратился он уже к Даору Кариону. — Поэтому я снова прошу вас снять блокирующий амулет и выслушать несколько моих вопросов. Уверяю, у меня нет злого умысла, как и желания воспользоваться ситуацией. Но приказ Сина должен быть выполнен.
— Сын Келлфера, — задумчиво проговорил герцог. Голос его был низким и тягучим. — И служишь Сину?
Келлан проигнорировал вопрос, звучавший риторически. Никакой информации о себе давать одному из опаснейших людей Империи он не собирался. Теперь черный герцог рассматривал его равнодушно и даже скучающе, но Келлана было не обмануть: в глубине черных глаз таились и заинтересованность, причин которой он не понимал, и опасность.
— Юория, это ему проиграл Вестер?
— Да, — проговорила та сокрушенно.
На секунду Келлан подумал, что Даор хочет отомстить ему за своего зятя, но затем черный герцог небрежно махнул Юории рукой и, когда она встала и вышла вперед, негромко приказал:
— На колени.
Она опустилась на каменные плиты, не возражая, лишь сверкнув глазами. Келлан пораженно считывал волны возбуждения, исходившие от женщины вместе с обжигающей болью, и, когда один из образов стал чрезмерно ярким, его передернуло. В конце концов, то, чем занимались Карионы в своем замке, было не его делом.
— Прости меня, — тихо сказала Юория, и в ее голосе
