Змеиный крест - Энни Вилкс
Алана развернула чистый лоскут ткани и, перетирая в пальцах мелкие листья, сделала себе компресс. Вспомнилось, что мама называла тысячелистник порез-травой, и душу кольнула тревога: как она там?
Алана присела на теплую от магии балку и обняла тонкие стволы калины. Ранку щипало от сока тысячелистника. Алана протянула руку, сорвала гроздь черных в темноте ночи плодов и поднесла это соцветие к лицу. Аромат от ягод почти не исходил. Алана раскусила одну и тут же выплюнула ее, поморщившись от горечи и сладости.
Где-то вдалеке разрывались блуждающие огни, веселя гостей, пришедших на праздник, но мерный гул, как и отсветы вспышек, казались бликами другого мира. Алана дрожала от ветра, кусавшего спину, куталась в свою любимую шаль и смотрела сквозь ветки калины в глубокое небо. Впервые запах сотен трав не будоражил, а успокаивал ее, делая происходящее похожим на сон. Глаза закрывались.
Алане пришло в голову, что Хелки нужно рассказать о падении и ране. Уж больно плыла ночь перед глазами, а внутри клубком сворачивалась тошнота. Ей было никак не справиться с собой: дрема наваливалась, как каменная и вместе с тем мягкая плита. Рука с компрессом скользнула по носу, и ткань мягко упала в траву. Голова почти не болела.
Алана понимала, что ей не помешает помощь и хорошо бы обратиться за этой помощью к шепчущим, но лишь представила себе, как вернется в шумный зал, и уже почувствовала себя вымотанной. К тому же там она снова могла встретить его.
«Я лишь немножко тут отдохну, — решила она. — А потом пойду найду Хелки».
Тепло рук Келлана, аккуратно и тяжело прижавших ткань на плечах, было таким упоительным, что Алана откинулась назад, позволяя себе упереться в его грудь спиной. Его запах, едва уловимый аромат трав, сейчас был ей не слышен в тяжелом пряном воздухе, а ладони, касавшиеся спины, на контрасте с холодным воздухом казались горячее обычного. Невероятный покой окутал ее всю теплым коконом. Его присутствие превращало этот беспокойный околообморочный сон в счастливую расслабленность. Алана вдруг поняла, что абсолютно доверяет ему, как, возможно, доверяла только родным: в его нежности крылась и поддержка, и даже больше — то, о чем ей было страшно думать. Теперь, когда он пришел, все стало хорошо, можно было уже не бояться.
Все стало не таким уж и важным. Келлан был рядом, он обнимал ее, и в его объятиях было тепло. Не открывая глаз, Алана улыбнулась сквозь дрему.
— Келлан, — выдохнула она, ловя его согревающую большую руку своей замерзшей ладонью. — Спасибо, что пришел, — тихо прошептала она с благодарностью. — Посиди со мной.
Алана, как во сне, переплела свои пальцы с его, наслаждаясь теплом, и тут же вздрогнула от неожиданности, почувствовав острую грань кольца. Келлан никогда не носил колец. Она мигом проснулась, отталкивая чужую руку, которая — и теперь это стало очевидно! — была больше руки Келлана и на ощупь оказалась другой. Алана дернулась было вперед, но потеряла равновесие. Мужчина аккуратно придержал ее за плечи сзади, и, когда Алана обернулась и увидела его силуэт на фоне светящегося неба, остатки сна выветрились из ее разума. Кажется, она забыла, как дышать.
Даор Карион поправил свой камзол на плечах Аланы, а затем легко переступил ограждение и сел рядом с дрожащей девушкой. Алана боялась смотреть ему в лицо, и все же оно притягивало, будто светясь в ночном мраке. Его тонкие губы изгибались в легкой улыбке, но, когда взгляд скользнул по рассеченной брови, улыбка померкла, а лицо стало ожесточенным. Даор Карион протянул руку к ее виску, но Алана отклонилась, чуть не упав, и его пальцы не опалили ее кожу, как тогда, в зале, когда он заправил ей за ухо прядь волос. Но зрение внезапно прояснилось, и мир больше не плыл перед глазами. Герцог Даор смотрел в ее лицо внимательно, не моргая.
Ее ладонь горела, и плечи, и спина. Камзол был ужасно тяжелым и вместе с тем уютным, как броня, и сбросить его показалось неуместным.
— Келлфер сказал, что ты будешь здесь. Ты и правда под защитой Приюта.
— Я приняла вас за другого человека, — шепотом начала оправдываться Алана, пытаясь придумать, что же делать дальше. — Пожалуйста, простите.
— За что?
Он задал этот вопрос мягко, почти ласково, и Алана порадовалась, что ночь скрывает ее румянец.
— Ну… — Она сразу не нашлась что ответить. За то, что терлась о черного герцога, как кошка? — За то, что схватила вас.
И снова улыбка тронула его губы. Он ничего не ответил.
Алана запоздало подняла руку ко лбу, чтобы прикрыть уродливую ссадину, и внезапно поняла, что бровь не щиплет, как раньше, вместо этого кожа едва ощутимо пульсировала теплом, и в этом тепле не осталось и примеси боли. Она ощупала лоб: раны не было, шрама на ее месте — тоже.
Ничего себе!
— Вы вылечили? — не сдержала Алана удивления. — Когда? Вы же не шептали. То есть спасибо, — опустила она глаза.
— Хотел бы я причинить тебе вред, — почти нежно сказал герцог, — не стал бы лечить, верно? Кто это сделал?
Признаваться в собственной неловкости было стыдно, но Алана боялась и врать, и молчать в ответ на прямой вопрос, поэтому сжала зубы и честно ответила:
— Да я сама споткнулась и упала.
Герцог поймал ее взгляд и удивленно приподнял брови.
— Никого не выгораживаешь?
Она чуть было не спросила его, есть ли ему дело до ее недоброжелателей, чтобы выгораживать или не выгораживать кого-то, но вовремя сдержалась и просто ответила:
— Нет.
— Я уже думал, что должен кого-то покарать, — усмехнулся герцог, и Алана снова сжалась от страха. — Почему ты боишься меня?
Голос его снова стал обеспокоенным.
Алана смотрела на землю у себя под ногами.
— Да есть пара причин, — не сдержалась она.
Его тихий смех оказался очень приятным.
— Мне не за что карать тебя, не из-за чего желать тебе неприятностей. Я не держу на тебя зла, не считаю, будто ты мне что-то должна, и ты не сделала ничего такого, что бы мне не понравилось. Ну кроме того, что упала и покалечилась.
— Тогда в лесу я ничего не запомнила, — сказала Алана невпопад.
— Оправдываешься? — переспросил Даор. — Зачем?
