Рыцарь Семи Королевств - Джордж Мартин

На крыше остались только Дунк и лорд Гармон.

— Не надо совать руку в пасть дракона, межевой рыцарь. Разве мать вас этому не учила?

— Я, милорд, не знал своей матери.

— Оно и видно. Что он обещал вам?

— Лордство. Белый плащ. Голубые крылья.

— Ну, а я вам обещаю три фута холодной стали в живот, если кому-нибудь проболтаетесь.

Дунк потряс головой, чтобы она прояснилась, но добился лишь того, что его наконец-таки вырвало.

Лорд, которому он забрызгал сапоги, выругался и с отвращением произнес:

— Ни один рыцарь, кроме вашей межевой братии, не стал бы являться на свадьбу без приглашения.

— Нас никуда не приглашают, а мы тут как тут. — Вино порядком развязало Дунку язык.

— Запомните то, что я вам сказал, сир. Для своего же блага. — Пек стряхнул блевотину с сапог и ушел. Непонятно еще, кто из них безумнее — Скрипач или он.

Из всех пирующих в чертоге остался только сир Мейнард.

— Ну как, была мука у нее на сиськах? — полюбопытствовал он. Дунк, мотнув головой, налил себе еще, но тут же передумал, решив, что с него хватит.

В замке ночевали лишь лорды и леди, их вассалов и слуг разместили в казарме, остальным предоставлялось спать на соломенном тюфяке в подвале или поставить у западной стены собственный павильон. У Дунка была только простая палатка, купленная в Каменной Септе, но от дождя и солнца она защищала не хуже шатра. Шелковые жилища его соседей еще светились в ночи, словно цветные фонарики. Из голубого павильона с подсолнухами слышался смех, из шатра в белых и пурпурных полосах раздавались стоны любви. Их палатку Эгг поставил чуть в стороне. Рядом, спутанные, бродили обе лошади с Мейстером, под крепостной стеной лежали оружие и доспехи Дунка. Верный оруженосец сидел внутри и что-то читал при свече, сверкая гладко выбритым черепом.

— Глаза испортишь со свечкой-то. — Чтение для Дунка оставалось тайной за семью печатями, хотя Эгг и пытался его учить.

— Так без свечки ничего не видать, сир.

— А в ухо не хочешь? Что за книга такая? — На странице между словами виднелись изображения ярких щитов.

— Гербы благородных домов, сир.

— Скрипача ищешь? Напрасный труд. Здесь межевых рыцарей нет, только лорды и особо отличившиеся в битвах воины.

— Я не его ищу, сир, а других, чьи эмблемы во дворе видел. Взять лорда Сандерленда: у него в гербе три бледных женских лика на фоне волнистых полос, зеленых и синих.

— Сестринец? — Сандерленды владели Тремя Сестрами в заливе Укус. Септоны называли эти острова прибежищем алчности и прочих грехов, а порт Систертон слыл логовом контрабандистов. — Издалека же он ехал… родственник невесты небось.

— Нет, сир, не родственник.

— Значит, попировать хотел — у них ведь там одну рыбу едят. Тебя, к слову, хорошо накормили? Я тебе принес каплуна и сыра.

— Нам ребра давали, сир. — Эгг низко склонился над книгой. — А лорд Сандерленд за черного дракона сражался.

— Как старый сир Юстас? Ну, старик был не так уж и плох, верно ведь?

— Верно-то верно…

— Видел я драконье яйцо — красное по большей части. — Дунк положил свои гостинцы вместе с сухарями и солониной. — У Красного Ворона тоже такое есть?

— Откуда бы? Он низкого рода.

— Нет, не низкого — он просто бастард. — Дунк хотел рассказать Эггу о подслушанном разговоре, но тут рассмотрел его лицо и спросил: — Что у тебя с губой?

— Ерунда, сир. Подрался.

— Дай погляжу.

— Да пустяки, крови почти что и не было. Я вином ее смочил.

— С кем ты дрался?

— С другими оруженосцами. Они говорили…

— Они могли болтать что угодно — что я тебе говорил?

— Чтоб я помалкивал, но когда твоего отца обзывают братоубийцей…

Он и есть братоубийца, хоть и неумышленный. Дунк сто раз наказывал Эггу не принимать такие слова близко к сердцу — он ведь знает, как все было на самом деле, ну и довольно. Мало ли о чем толкуют в тавернах и у костров. Всем известно, что Бейелор Копьелом пал от булавы принца Мейекара на Эшфордском лугу — ясно, что разговоров было не избежать.

— Они ведь не знают, что принц Мейекар твой отец. Знали бы, не говорили бы так. — (Разве что за глаза.) — И что ты им на это ответил?

— Что смерть принца Бейелора была злосчастной случайностью. И что принц Мейекар своего брата любил. Тут оруженосец сира Аддама говорит: до смерти, мол, любил, — а оруженосец сира Мэллора: он и другого брата, Эйериса, любит не меньше. Ну, тут я ему и врезал.

— Тебе бы самому наподдать хорошенько, чтоб ухо было под пару губе. Твой отец, будь он здесь, так бы и поступил. Думаешь, он нуждается в твоей защите, сопляк? Что он тебе наказывал, отпуская тебя со мной?

— Верно служить вам, слушаться во всем и не бояться лишений.

— А еще что?

— Соблюдать королевские законы и правила рыцарской чести.

— А кроме того?

— Брить голову или волосы красить… и никому не называть своего настоящего имени.

Дунк кивнул.

— И много вина вылакал тот парень, оруженосец?

— Он пиво пил.

— Вот видишь? Это ячмень да солод за него говорили. Слова — это лишь ветер, Эгг. Пусть себе летят мимо.

— Которые ветер, а которые и измена. — Ох и упрям же этот мальчишка! — Это турнир изменников, сир.

— Да ладно тебе… вон сколько лет прошло. Черный дракон убит, его сторонники помилованы или бежали за море. Притом сыновья лорда Батервелла сражались и на той и на другой стороне.

— Стало быть, он половинчатый изменник.

— Был им шестнадцать лет назад. — Блаженное опьянение рассеивалось: Дунк так рассердился, что почти протрезвел. — Распорядитель турнира — его стюард, Косгроув. Разыщи его и внеси меня в список. Хотя погоди… не называй ему мое имя. — Кто-то из лордов мог запомнить сира Дункана Высокого по эшфордскому турниру. — Запиши меня как Рыцаря Виселицы. — Народ любит, когда на турнире появляется таинственный рыцарь.

— Виселицы, сир? — Эгг потеребил больную губу.

— Ну да, из-за щита.

— Да, но…

— Делай, как я сказал, и хватит уже в книгу таращиться. — Дунк загасил свечу пальцами.

Солнце поднималось неумолимо, нагревая белокаменный замок. Пахло горячей землей, выполотой травой, и даже легчайший ветерок не шевелил желто-бело-зеленых знамен, обвисших над воротами и на башне.

Таким беспокойным Грома Дунк видел не часто. Жеребец мотал головой, мешая