Сладкий праздник драконьего сердца - Ксения Лита
Красиво… Катя была очень красивой, а я был близок к тому, чтобы сменить планы с постели на ложу в опере. Сделать ее своей прямо сейчас, потому что тело уже пылало в огне. Мне пришлось помотать головой и прислониться лбом к ее колену.
Нет, нельзя! Слишком много драконов, слишком людное место для первого раза, который должен был запомниться моей иномирянке как нечто волшебное. Я так хотел. Еще больше я хотел отсюда немедленно уйти, но Кате нравился балет. Она наслаждалась этой историей, наслаждалась театром. Я не мог с ней так поступить, выдернув ее из ложи только потому, что мне так захотелось. Но и оставить ее неудовлетворенной, а себя без сладкого я не мог тоже.
Может, это было похоже на помешательство, но я резко поднялся, а затем подвинул свое кресло вплотную к тому, в котором сидела девушка.
— Кириан, — выдохнула Катя, в ее взгляде мелькнула тревога пополам с разочарованием. Моя маленькая балерина боялась логичного продолжения наших отношений и в то же время хотела его так, что аромат ее желания будоражил мои драконьи инстинкты, как изумительное пирожное сладкоежку.
Катя-Катя, что же ты со мной делаешь? Я ж практически себя не контролирую.
— Тс-с-с, — я прислонил палец к ее губам, а после скользнул ладонью под алые юбки. — Я из тех, кто предпочтет съесть хотя бы одну конфетку, чем откажется от сладкого вовсе.
Надавив мягко, но уверенно заставляя ее раздвинуть колени, я добавил ей на ушко:
— Доверься мне, Катя. Я тебя не съем. По крайней мере, не здесь и не сейчас.
Теперь мы сидели так близко, что я мог склониться к ней и поглаживать свою иномирянку как хочу и где хочу.
— Второй акт, — хрипло напомнила Катя, — он скоро начнется.
— Клянусь, что не помешаю тебе наслаждаться… балетом, — прошептал я, прикусывая нежное ушко. Со стороны это, наверняка, смотрелось, словно я жажду рассказать ей какой-то секрет. На деле, я заскользил ладонью сначала по ее бедрам, разжигая наше общее на двоих желание.
Время будто застыло для нас, когда я кружил вокруг средоточия ее чувственности, касаясь рядом, но не давая ей то, чего Катя хотела больше всего. Я скользнул ей между ног только когда прозвучал третий звонок, а зрительский зал погрузился во тьму. Так нас никто не мог видеть, даже если бы сильно захотел.
Катя издала то ли стон, то ли писк, когда я слегка надавил на самую чувствительную точку сквозь тонкую преграду белья. Чтобы затем отстраниться и прикоснуться невесомо. На сцене продолжало разворачиваться действо, но мы оба вряд ли осознавали, что там вообще происходит, сосредоточившись за фигурах, что я выводил на ее коже.
— Безумие какое-то, — прошептала она, откинувшись на кресло и на мое плечо.
— Возможно, — хрипло ответил я, — но какое сладкое.
Я почти доводил ее до грани, а затем начинал гладить бедра, позволяя слегка остыть, чтобы снова вернуться к остро-сладкой ласке. Катя в такие моменты разочарованно вздыхала и смотрела на меня яростно, чтобы в следующее мгновение задохнуться от удовольствия.
— Я так больше не могу, — пробормотала она, когда я в очередной раз отстранился. — Кир, пожалуйста!
В этом шепот было столько мольбы и неудовлетворенного желания, что у меня поплыло перед глазами. Я уже и сам не был рад, что затеял подобную игру в столь людном месте. Но отступать было поздно.
Я ускорил движения пальцев и закрыл Катин рот поцелуем, выпив громкий стон удовольствия. Затем я обнимал ее, пока она содрогалась от волн наслаждения, и это были лучшие мгновения моей жизни. Смотреть в голубые широко распахнутые глаза, ловить всполохи ее раскрывающегося желания. Видеть отражение собственного.
— Сегодня, — пообещал я, пригладив ее волосы, нежно провел пальцами по ее щеке. — Сегодня ты станешь моей, Катя.
10. Катя
У героев балета там что-то происходило. На сцене. Я честно пыталась заставить себя сосредоточиться и переключиться, но получалось плохо. Потому что я до сих пор чувствовала отголоски наслаждения, подаренного Кирианом, но, вместо того, чтобы расслабить меня, они порождали внутри огненные волны совершенно безумного желания.
Безумие? Так, кажется, я сказала? Никогда раньше ничего подобного не испытывала. Учитывая, что у меня толком и опыта-то никакого не было, поцелуи не в счет, наверное, это было логично. Хотя сейчас я прекрасно понимала, что дело не в опыте, Дело в Кириане. Это он сводил меня с ума просто одним своим присутствием.
Не говоря уже о прикосновениях: щеки начинали пылать, стоило только вспомнить о том, что произошло в ложе. В ложе на балете! А-а-а-а-а!
Поэтому, когда Кириан ненадолго куда-то отлучился, я выпила два стакана прохладной воды, пытаясь унять раскручивающийся внутри меня огненный смерч. Не помогло. Поэтому я так и сидела, приложив стакан с водичкой к пылающей щеке, когда он вернулся.
Мы друг другу больше ни слова не сказали в ложе и честно досмотрели балет: несмотря на махровый матриархат, главная героиня пошла против системы и выбрала себе одного-единственного, то есть того самого возлюбленного. Злодеи были повержены, гарем распущен. Честно говоря, за что я любила современное искусство, так это за то, что в нем напрочь отсутствовали всякого рода трагедии.
Если бы не то, что между нами произошло, я бы с радостью обсудила историю с Кирианом, но сейчас быстро выбежала за ним из ложи, стоило ему подняться и предложить мне руку. Мы сейчас напоминали не принца и его спутницу, а двух сбежавших с пар студентов в день Святого Валентина.
Хотя здесь уже наступила весна, а этот день не праздновали вовсе, я все равно не могла избавиться от подобного ощущения. Кириан как раз помогал мне с накидкой, когда к нам подбежал Нортон. И этот тоже здесь?!
Это была единственная мысль, которая меня посетила. А в ответ на его:
— Уже уходите? Мы могли мы пройтись вместе…
Кириан натурально зарычал. Я впервые видела, чтобы он рычал… ну, как зверь. И от этого не только Нортон отступил, но и все вокруг присели. То есть слегка побледнели. Я помнила, как меня накрывало его силой в первые дни, но сейчас почему-то не накрыла, а Кир увлек меня за собой, на улицу. На подъездной дорожке нас уже ожидала машина.
— Я отправил Марстеру сообщение, чтобы он обо всем позаботился, — прокомментировал он, увлекая меня за собой на заднее сиденье.
Здесь не было перегородки (видимо, их просто-напросто не придумали), и нам оставалось только чинно держаться за ручки
