Киоко. Милосердие солнца - Юлия Июльская
— Но почему?.. — Она всё смотрела на закрытое сёдзи, словно не в силах поверить, что это действительно произошло.
— Потому что ты служанка, а с ними наверняка такое часто происходит.
— Но ты ведь не такой человек. — Она перевела взгляд на него, и её глаза были полны слёз.
— Всё хорошо, Мэдока, — заверил он. — Это не стоит твоих слёз. Ни единой. Я всё решу. — Он сдвинулся на край постели и помог ей подняться. — И мне неважно, каким человеком я буду в глазах других. Важно лишь, каким меня видишь ты. Поняла?
Она кивнула.
— Вот и хорошо. А теперь давай оденемся, и ты вернёшься к работе. Ничего страшного не произошло, отцу давно стоило всё узнать. Быть может, оно и к лучшему.
На это Мэдока ничего не ответила. Послушно подобрала одежды — в этот раз предусмотрительно аккуратно сложенные в стороне, чтобы не смять и не испачкать, — и начала одеваться, как он и велел.
К обеду Мэзэхиро вышел полный решимости. Он объяснится с отцом. Скажет то, что должен. Но едва он устроился за столом и открыл рот, отец заговорил:
— Мятежники разогнаны, но пострадало немало самураев. — Его голос был спокоен, но холоден. — Боюсь, это было только начало. Кажется, в городе хотят устроить переворот.
— Переворот? То есть…
— Сменить власть. Убить императора.
— И ты так спокойно об этом говоришь?
— Нет смысла поддаваться панике. Ты будущий полководец, Мэзэхиро, будущий сёгун, это давно решённый вопрос. Тебе стоило бы уже уяснить, что чувства — враги, когда приходит время действовать. Сейчас это время пришло. Мы не станем дожидаться восстания. Император издаст новый указ: ёкаям велят покинуть столицу, запретят иметь здесь дома. И готовится полный запрет на посещение дворца.
— И что, это поможет? С чего бы им слушаться?
— Самураи помогут им сделать верный выбор. Я сам прослежу, чтобы город от них очистили.
— А если не выйдет?..
Угроза вдруг стала слишком ощутимой. Отец редко сам разбирался с беспорядками. Даже Мэзэхиро, служа в его отряде, нечасто решал действительно важные задачи, по большей части просто сопровождая сёгуна в поездках.
— Выйдет, не о чём переживать. Но, как бы то ни было, это напомнило мне, что ты уже давно не мальчишка, и пора бы тебе жениться, укрепить своё положение во дворце.
Жениться. Мэзэхиро оживился: об этом он как раз и хотел поговорить.
— Ты прав, отец. И я уже избрал себе спутницу.
— Не думаю.
Такой реакции он не ожидал.
— Но я…
— Если ты о Мэдоке — забудь, — отрезал отец.
— Забыть? Но она та, кто мне нужна! Я люблю её, как я могу забыть? Она прекрасная женщина. И обучена манерам, ты ведь сам знаешь! Мэдока не хуже любой придворной дамы, дочь влиятельного торговца!
— Бывшего некогда влиятельным, — поправил отец. — Мэдока — замечательная девушка, почтительная, образованная, и ты прав: она обучена не хуже любой придворной дамы. Однако ты — Сато Мэзэхиро, будущий сёгун, и ты не можешь взять в жёны служанку, чьей бы дочерью она ни была. Их семья давно утратила своё положение. Всё, что от него осталось, — дом на второй линии, видимость статуса, не более.
Мэзэхиро понимал, о чём говорит отец, но в то же время не хотел об этом слышать.
— Какой смысл быть сыном знатного рода, если я даже любить не могу?
— Тебе никто не запрещает любить. Можешь оставить себе сколько угодно любовниц и любить их как пожелаешь. Но брак — это не только союз душ, но и твоё положение в обществе. Поэтому ты женишься на Цукико-химэ.
— Но я ведь её даже не знаю!
— Зато все придворные дамы знают. Может, тебе польстит, что она не слишком вписывается в их понимание приличия. Однако она в родстве с самим императором, пусть и в дальнем. И немногим моложе тебя, только вошла в нужный возраст. Это будет хорошая партия.
— Я не согласен, — заявил Мэзэхиро. — Делай что хочешь, но я не соглашусь. Можешь силой отвести меня к Кокоро, можешь заставить совершить обряд с Кусанаги, но я не произнесу ни слова, я не выражу своего желания и не дам своего согласия. Моё сердце, моя душа уже отданы, и никакая химэ их не получит.
Он искренне верил в эти слова, когда произносил их со всем пылом, всем жаром своего сердца. Он предан Мэдоке, и так будет вечно. Ничто не может этого изменить.
Так он считал.
Отец не стал продолжать разговор, лишь покачал головой, как делал это, когда Мэзэхиро был ребёнком и творил откровенные глупости. «Перерастёшь» — вот что это значило. Да только Мэзэхиро уже вырос. Он больше не маленький мальчик, которым можно помыкать. Он сделал свой выбор и останется ему верен, что бы ни произошло.
А затем настали тёмные времена. История Иноси запомнила их как Кровавую неделю. По всему городу вспыхивали пожары и беспорядки. Самураи проверяли все дома, отыскивали всех ёкаев и жестоко наказывали тех, кто их укрывал. Мэзэхиро видел измождённое лицо отца, который стал появляться дома всё реже, оставаясь в Светлом павильоне всё чаще. Тревога билась в груди с каждым днём всё явственнее. На третий день он прямо спросил у отца:
— Всё идёт не так гладко, да?
— Не так, — не стал отпираться тот. — Многие из ёкаев опаснее, чем мы предполагали. Оборотней нелегко вычислить. Лучше вовсе не иметь с ними никаких дел, потому что таких врагов никому не пожелаешь.
— Но самураи справляются?
— Не без потерь. Мы уже укрепили охрану города, чтобы предотвратить возвращение изгнанных, однако не все внутри готовы принять изменения.
Через два дня после этого разговора сёгун собрал свой отряд и сам отправился в город. Тогда-то Мэзэхиро и увидел, на что способна толпа разгневанных чудовищ. За ночь всё переменилось, и отец об этом знал, он предвидел это, потому и вывел за стены дворца лучший отряд. Оставшиеся в городе ёкаи сбились в разъярённую толпу. Никогда ещё Мэзэхиро не видел столько зла и ярости, как в тот раз. Они перекрыли всю дорогу Синего дракона на две или три линии. И откуда так много набралось?
Казалось, среди них были не только ёкаи, но и люди, хотя с оборотнями разве можно знать наверняка?
День они ещё как-то держались. Когти, клыки, оружие — со всем этим можно было бороться, и Мэзэхиро успешно отражал атаки, убивая тех, до кого мог дотянуться. Была надежда, что к ночи они устанут, но стоило Аматэрасу покинуть небо — и город преподнёс им новые неожиданности.
В один миг огни погасли. Торо по
