Саламандра - Полевка
— Вот только угрожать мне не надо! — заржал Сканд, — ладно, поехали уже домой! Диктатор!
Сканд сразу отпустил мужа и развил бурную деятельность. Шу и самочка были осёдланы, монахи начали торопливо запрягать свой коротколапый транспорт. А Лекс пошел пообниматься с Тарой, в очередной раз пообещав ей, что будет осторожен, и заодно напомнив про глину. Сканд вскочил в седло и, убедившись, что Лекс тоже в седле, велел открывать ворота. Монахи сразу пристроились следом за Лексом. Шу взревел, когда понял, что отправляется домой, и рванул по дороге, будто его пообещали дома покормить. Лекс пристроился следом за мужем, готовясь к недолгой дороге, но тут его взгляд зацепился за камни в поле, которые так мешали при вспашке. Он притормозил флегматичную самочку у ближайшей группы камней и спрыгнул на землю.
— Что случилось? — рыкнул Сканд, которому пришлось возвращаться.
— Ты даже не представляешь, какое богатство валяется у нас под ногами, — Лекс плюнул на камень и протер его краем палантина. Камень блеснул перламутровым блеском. Он был похож на гранит, но на нем были четко видны слоистые трещины, — это же полевой шпат!
— Полевой, это потому что в поле нашел? — поинтересовался Сканд и протянул руку. Лекс подошел ближе и дал ему камень. Сканд повертел его в руке и поморщился, — булыжник, таких полно на дороге.
— Это прекрасно! — Лекс поманил ближайшего монаха, — вернись в имение и передай госпоже Таре, что я велел, пусть рабы к белой глине добавят пару мешков камней с поля. Я хотел бы увидеть эти камни дома уже завтра!
Монах кивнул капюшоном и развернул своего ящера к поместью. Сканд с сомнением посмотрел ему вслед.
— И зачем тебе это надо? — Сканд вздохнул с видом мученика.
— Придется делить гильдию гончаров. Будем создавать новую гильдию, — Лекс вздохнул, — даже не знаю, как ее назвать… тех, кто делает драгоценные вазы? Изысканную посуду для богатых людей… О, мать моя Саламандра, где же мне взять на все время?!
— И это все из-за этого булыжника? — Сканд с сомнением смотрел на камень, который Лекс бережно засовывал в седельную сумку, — из него будут делать вазы?
— Нет, — Лекс забрался в седло, — вазы будут делать из глины. Только глина будет специальной, она будет называться фарфор. Это примерно, как железо и сталь. Все не просто, но конечный результат того стоит. И потом, шпат нужен для многих вещей, и, кстати сказать, для клинков он тоже подойдет.
— Клинки из камня? — поразился амбал и присмотрелся к камням, торчащим на пустоши, — разве такое возможно?
— Нет, все не так просто, — усмехнулся Лекс, — и потом, это будет секретом гильдий, двух или трех, и военным знать об этом не следует! Догоняй!
Лекс стегнул самочку и рванул по дорожке, которая должна была вывести к основной дороге. Шу рыкнул, увидев мелькнувший хвост, и пустился вдогонку. Монахи стайкой помчались догонять и оберегать рыжеголовое сокровище. Стоило топоту ящеров утихнуть, как из неприметной ямки встал человек и отряхнул пыльную дерюжку, под которой скрывался. Он подхватил с земли несколько камней и засунул в мешок, а потом легкой рысью побежал к ближайшему оврагу, где терпеливо лежал песчаный ящер.
*
Дорога домой пробежала незаметно. Лекс размышлял о фарфоре и понимал, что мало о нем знает. Он его никогда особо не интересовал, и в голове остались приблизительные знания. Он помнил, что разница в фарфоре и фаянсе заключалась не только в составе, но и в температуре обжига. А еще, что фарфор бывает не только белым, но и цветным. Но что входило в состав, он никогда не задумывался. Он знал только, что в фарфор входят песок и полевой шпат, но даже не предполагал, в каких пропорциях. О самом шпате он знал несколько больше, тот бывает разных видов, с различными примесями, но часто он был предвестником гранитных прослоек в грунте и верным признаком, что нефть в этом месте можно не искать…
Зато конкретно этот шпат содержал большое количество кварца, и его можно было попробовать использовать в глазури вместо стекла. Вернее, использовать шпат, как глазурь. Лекс прикидывал, стоит ли продать этот секрет гильдии гончаров, или придержать для своих. Но в любом случае, с гончарами стоило поделиться не только муравлением, но и простейшей глазурью. Сканд вскоре догнал Лекса, но увидев сосредоточенный взгляд, решил не дергать и оставить все разговоры на потом.
Стоило подъехать к городским воротам, как наперерез небольшой колонне бросилась стража с приказом от Первосвященника, чтобы Сканд и Лекс явились во дворец незамедлительно. Сканд кивнул головой и направил ящеров в сторону императорского дворца. Дворец был на удивление пустынен. Не крутились патриции, пытаясь выклянчить что-либо у императоров, не мелькали чиновники со своими важными и не очень делами, даже слуги не суетились, казалось, что дворец замер, прислушиваясь к чему-то. Им навстречу выскочил монах и, склонившись, попросил следовать за ним.
— Ламиль сегодня утром отказался от еды, — прошелестел монах, — Первосвященник волнуется, что ребенок умрет.
Лекс теперь сам рванул по коридору, подгоняя монаха. Тот довел до апартаментов Киреля и с поклоном открыл дверь.
— Звезда моя! — Лекс бросился внутрь.
На кровати сидели Кирель и Ламиль в окружении всевозможных фруктов и цветов. Рядом сидели младшие в набедренных повязках и разнообразных украшениях на обнаженных телах, по всей видимости, это были наложники из гарема. Они держали музыкальные инструменты и выглядели уставшими. Лекс краем глаза заметил, что они были различных рас и расцветок и кожи и волос, но все, как на подбор худенькие и женоподобные. Сканд, увидев толпу едва прикрытых младших, в замешательстве остановился в дверях.
— А вот и Лекс приехал, не плачь! — Кирель погладил малыша по отросшим кудряшкам.
— Лекс меня не любит! — тяжело вздохнул ребенок, — он меня бросил! Я плохой!
— Кто тебе сказал такую глупость? — поднял брови Кирель, — ты очень хороший! И Лекс тебя не бросал!
— Ури сказал. А Лекс сказал, что он всегда будет рядом, а сам сбежал…
— Звезда моя… Ламиль, я не сбегал, мне надо было съездить по делам, но я сразу же вернулся, — Лекс присел с другой стороны от ребенка, — иди ко мне, я так по тебе скучал!
Ламиль недоверчиво повернулся и уставился на Лекса заплаканными глазками. Рыжик потянулся к нему, но ребенок отклонился от его рук.
— Ты не Лекс. И Ска тоже пропал. Они меня бросили… — шмыгнул носом малыш, — они меня не любят…
— Мы не бросали тебя, — Лекс почувствовал себя виноватым, — это
