Саламандра - Полевка
Козюль опять выставил вперед обиженные губы, но в этот раз Пин ухватил его ухо железными пальцами и потащил в сторону лестницы на второй этаж. Козюль попытался визжать, но его заткнули ударом по ребрам и тычком под попу. Эбонитовые охранницы проводили взглядом своего рыжего милашку, о котором заботились в последние три года, как о собственном ребенке, но тут Тиро бросил в них по платью и ленте, чтобы перепоясаться. Зи и Зу переглянулись и стали не торопясь разматывать свои набедренные повязки. Девки смотрели на все это с ухмылкой, а вот мужчины, приоткрыв рты, как будто голых женщин никогда не видели.
— Спальня там! — Лекс ткнул Сканда пальцем в ребра так, что тот дернулся.
Муж встрепенулся и перестал пялиться на стриптиз в парном исполнении. Он сразу заторопился, помог Лексу выбраться из-за стола и придержал дверь, когда выходили из кухни. Бэл отвел Ма в свою комнату. Он предложил ей переночевать остаток ночи на его кровати, а завтра с утра ее с дочкой устроят со всеми удобствами в соседней. Ма пыталась благодарить, но от усталости у нее язык заплетался. Бэл молча забрал девочку из ее рук и махнул рукой, чтобы она не отставала.
Сам Бэл собирался доспать остаток ночи вместе с Тургулом. Лекс вспомнил, что увидел краем глаза, когда здоровался с центурионом через порог комнаты. У Тургула уже почти выросли новые руки. Вернее, они обозначились… но сейчас были похожи на рудиментарные конечности некоторых динозавров. Вроде как ручки новорожденного ребенка на теле взрослого мужика. Смотрелось жутковато, но, наверное, к моменту отъезда брата из города, руки у Тургула вырастут, как и положено, и он начнет скакать с мечом по двору, разрабатывая новые мышцы…
Сканд открыл дверь спальни перед мужем и сдернул покрывало, чтобы он мог положить ребенка на кровать. Лекс осторожно переложил малыша с плеча на подушку, и Ламиль вцепился в нее ручками. Лекс с удовольствием потянулся и стал снимать украшения и раздеваться. Сканд сидел на кровати и с нежностью смотрел на мужа.
— Ты очень красивый и очень желанный, — Сканд протянул руки и Лекс подошел ближе, позволяя обнять и поцеловать себя, — солнышко мое родное, любимое, единственное, и другого не надо…
Руки мужа были горячими, а губы нежными. Лекс прижался всем телом, наслаждаясь нежностью поглаживаний и осторожными поцелуями. Рыжик осторожно запустил пальцы в шевелюру мужа и бережно оторвал от своего тела. Глаза у мужа были томными, а рот жадно приоткрыт в ожидании поцелуя. Лекс припал к мужу, как к долгожданному источнику в пустыне, стараясь выпить всю нежность желанных губ. Его сжали за ребра, а он сам забрался на колени мужа и оплел его ногами. Родной, любимый, самый желанный…
Ребенок закряхтел и, поняв, что лежит на подушке, а не на любимом взрослом, тихо захныкал. Сканд недовольно фыркнул и ослабил объятия, дверь приоткрылась и в проеме появилась заспанная Ма. Она обтирала грудь тряпочкой и шла к кровати с ребенком, как сомнамбула.
— Ночное кормление, — объяснил Бэл, держа в руках масляный светильник, — дней пять, а потом у малыша зубки появятся и его можно будет кормить плотнее перед сном.
Бэл зевнул и постарался не смотреть на две переплетенные на кровати фигуры с торчащими членами. Сканд попробовал поцеловать Лекса, но тот его решительно отодвинул от себя. Ма подхватила с подушки полусонного Ламиля и приложила к груди, усаживаясь на пол и упираясь в кровать спиной. Оттуда сразу послышалось чмоканье. Лекс вздохнул и стал решительно вырываться из объятий мужа.
— Я завтра собираюсь СИДЕТЬ в Колизее, и вообще, я устал и хочу спать!
Лекс попытался отцепить от себя руки мужа, но тот с недоверием хмыкнул и опять поцеловал белоснежное плечо, надеясь, что Лекс передумает. Но тут на улице со стороны казармы раздались женский визг и грохот. Похоже, где-то в районе ворот или казарм упало что-то очень большое… Сканд выхватил из-под кровати меч и, толкнув закрытые на ночь створки, выпрыгнул в окно.
— Что там случилось? — Лекс дернулся и сел возле кормилицы, гладя ее по волосам и пытаясь успокоить, — не волнуйся, милая, в доме много воинов, они не дадут нас в обиду.
— Это девы-воительницы, — хмыкнул Бэл и вошел внутрь хозяйской спальни, — не волнуйтесь, это, скорее всего, потасовка новых рабынь с воинами. Их так просто, как наших девок, на кровать не завалишь и ноги не раздвинешь. У них обязательное условие, чтобы мужчина смог победить ее, а иначе он на нее не залезет. Слабому она яйца оторвет, ну, или горло… — Бэл пожал плечами, — странно, что они в плену оказались и, главное, прижились. Они народ гордый, скорее себе горло вскроют, чем позволят ошейник надеть.
Ребенок возвестил победным рыком, что он наелся, и срыгнул лишний воздух. После этого зажурчал и почти сразу заснул дальше. Ма осторожно положила на кровать Ламиля и, сняв мокрую юбку, собрала мочу с пола, а после этого свернула одежду в узелочек.
— Надо простирнуть, чтобы к утру не пахло, — Ма виновато сжалась, — можно, я пойду?
— Утром тебе дадут хитон, как нормальной женщине, и их будет столько, чтобы хватало на целый день. Тебе все будут помогать. Не стоит ходить с голой грудью, чтобы не простудиться. Отращивай волосы, станешь собирать их в хвостик, а когда они отрастут, начнешь делать пучок. Хотя, я надеюсь, к тому времени мы сможем найти тебе мужа и семью. Все будет хорошо, милая, не бойся, все плохое уже позади.
Из глаз Ма полились крупные слезы, а Бэл накрыл ее плечи простыней и приобнял, уводя по коридору внутрь дома. Лекс забрался на кровать к Ламилю, тот довольно заурчал во сне и вцепился в него своими ручками. На улице опять что-то грохнуло, а потом раздался рев луженой глотки. По всей видимости, Сканд наводил порядок в казарме. Лекс укрыл себя и ребенка покрывалом и закрыл глаза, засыпая. Прошедший день был очень насыщенным, и он чувствовал себя вымотанным, как после каторжных работ.
*
Утром Лекс проснулся от неожиданных ощущений. Мало того, что Сканд прижимался к его спине, так еще и Ламиль, проснувшись, обнаружил у него сосок и теперь увлеченно его сосал, пытаясь добиться от него молока. У двери тихо захихикала Ма, она умело подхватила карапуза и
