Саламандра - Полевка
— Он не сам выкидывал, — Тиро подал голос, — его рабыни начали потасовку с детьми и освободили помещение гарема от младших…
— Вот это говно ящера, — Лекс кивнул головой за спину, — настолько потеряло честь воинов, что подняло руку на беззащитных детей? — Лекс явственно услышал, как за его спиной скрипнули зубы, но он все равно не обернулся, — и что было дальше?
— Наложник пожелал помыться с дороги, — Олива опять виновато посмотрела на Тиро, — но он остался недоволен купальней. Его не устроила температура купален, и качества масел, а когда Тиро предложил ему окунуться в ванну, то… — Олива совсем поникла, — тут такое началось… вот…
— Простите меня, — Тиро выглядел виноватым, — я не справился…
Ламиль зевнул и, устав сидеть на руках Сканда, попросился на руки к Лексу, при этом ревниво косясь на всхлипывающего паренька у его ног. Лекс принял Ламиля на вторую руку, при этом опять встряхнул наложника за патлы, вызывая очередную волну скулежа.
— Так, — Лекс посмотрел на растерянного мужа, несчастного Тиро и виноватую Оливу, — мой дом — мои правила. Пусть все неважно началось в наше отсутствие, но давайте все расставим по своим местам и начнем сначала. Для начала, я голоден и собираюсь поесть! Пошли на кухню, Тиро, я надеюсь, дома еда осталась? А то во дворце одни деликатесы! Сканд ел все подряд, а я голодный!
Тиро ухмыльнулся и приободрился. Он заторопился вперед, открывая перед младшим хозяином двери и торопясь на кухню. По дороге было видно, что порядок в доме почти наведен. В вазы наливали свежей воды и засовывали обратно цветы, не слишком разбираясь, насколько они пострадали при падении. Светильники установили обратно на треногах, и ночной коридор опять был освещен как положено. В проеме открытой двери стоял Бэл, за его спиной на кровати сидел Тургул. Лекс поздоровался с Тургулом и кивнул Бэлу, чтобы он присоединился.
Лекс тащил наложника за волосы, заставляя его передвигаться едва ли не на четвереньках. Следом шли Сканд и Олива, а замыкали процессию нубийки. На кухне все так же сидели дети и девушки, кроме этого, добавилось несколько воинов-носильщиков и тех, что смогли самостоятельно доковылять до кухни. У камина сидела кормилица и держала на руках спящего ребенка, по всей видимости, мать получила свое дитя и теперь ждала дальнейших распоряжений господ. Бэл подошел к мальчишкам и встал возле своих собратьев, которые недобро сверлили взглядом нубиек.
Лекс швырнул наложника перед камином. Кормилица сразу бросилась в дальний угол, прижимая ребенка к груди. К наложнику сразу бросились нубийки, они подняли его с пола и отряхнули его нежную кожу от возможного сора, лизнули ссадину на коленке, поправили волосы, а потом уселись, как сторожевые псы, у его колен. Наложник приободрился и с вызовом посмотрел на Лекса.
— Меня зовут Козюль, я из рода (он произнес шипяще-щелкающее название рода, Лекс даже не взялся его запомнить), мои родные будут очень недовольны приемом, который вы мне оказали!
Маленький гаденыш повел голым бедром так, чтобы бубенчик отозвался серебряным звоном, и призывно посмотрел на Сканда, надеясь, что тот восхитится если не им, то его родней. Но Сканд смотрел на Лекса, пытаясь предугадать, что сейчас произойдет. А Лекс тем временем переложил Ламиля на другую руку, малыш тер глазки и собирался уснуть. Лекс перемигнулся с Оливой, и она понятливо расстегнула его ожерелье, одновременно накрывая малыша мягкой простынкой. Лекс укутал Ламиля, и тот сразу пристроил голову на его плече, сладко зевнув в очередной раз.
— Это Ламиль, — Лекс погладил ребенка, полностью игнорируя капризного наложника, — как вы все поняли, это младший брат Пушана и Сканда и невинный избранный моего брата. Кирель и Шарп отдали его нам с мужем на воспитание, и теперь он будет жить в нашем доме. Я надеюсь, что вы все поможете мне присмотреть за этим красивым ребенком. Я рассчитываю на вашу помощь.
У всех на кухне были восторженно-удивленные лица, по всей видимости, слух если и просочился в город, то до ушей домочадцев еще не успел добраться. Лекс тем временем поманил кормилицу к себе.
— Иди сюда, милая, как тебя зовут? — Лекс, увидев недоумение в глазах растерянной женщины, решил все сделать по-своему, — мы будем звать тебя Ма. Это кормилица Ламиля, и с этого дня она с дочкой будут жить в этом доме, пока мы не выдадим ее замуж за достойного человека. Насколько я знаю, кормилицы живут в комнате, ближайшей к господской спальне, но я не хотел бы, чтобы Тиро уходил из нее, поэтому Ма будет жить в одной из гостевых комнат. Она все равно гостья в нашем доме. Я надеюсь, что мы сможем легко найти ей мужа. Бэл, поможешь ей расположиться в соседней с вами комнате? Тиро, ей надо поставить в комнату вторую кровать для ребенка. Впрочем, как и нам со Скандом. Кровать и ширмочку для ребенка. Пока Ламиль маленький, он будет спать в нашей комнате, а потом мы переселим его в детскую.
Лекс обвел всех взглядом и улыбнулся. Все эти люди стали ему уже почти семьей. Лекс сделал вид, что забыл о наложнике, и сел на свое привычное место за столом.
— Если всем все понятно, то все отправляются спать-отдыхать, завтра у нас всех будет новый день, и пусть он нам принесет только радость. Дети, вы будете спать там, где положено, затаскивайте все обратно и располагайтесь, как и раньше. А теперь, Тиро, я хотел бы покушать!
— А как же я? — взвизгнул подарок.
— А, Козюлька, — Лекс погладил ребенка по спинке, — я о тебе и позабыл… для начала, не кричи. Если ты разбудишь мою звезду, то я велю тебя выпороть! И чтобы ты о себе много не воображал, давай разберемся с тобой и твоим местом в этом доме.
— Меня зовут Козюль! — топнул босой ногой глупый ребенок, — это значит «Цветок Пустыни»!
— В пустыне, кроме скрюченных колючек, ничего не растет, — ухмыльнулся Сканд и, склонившись, поцеловал Лекса в макушку.
Лекс улыбнулся Сканду, который сел рядом, и Тиро, который поставил перед ним пару тарелок с кусками чего-то тушеного. А еще рядом переминались Олива с сестрой. А дальше стояли мальчишки, которые не торопились отправляться спать и жадно тянули шеи, не желая пропустить ни слова из разговора. И девушки так и не покинули пределы кухни. Всем было интересно, что скажут о новеньком.
— Сканд, насколько я помню, наложник в доме господина — это не член семьи, и не гость, он почти раб, лишь с тем исключением, что после пятой линьки его
