Киоко. Милосердие солнца - Юлия Июльская
Она соскользнула.
Тихо ругнувшись, Норико в этот раз сначала собрала двумя руками волосы в хвост и уже так, удерживая их левой, правой попыталась обернуть лентой у основания. Скользкая ткань не держалась, уползая прочь.
— Я могу помочь.
Она обернулась и замерла. У входа стоял Хотэку.
— Я… Э… — Она тут же спрятала ленту в кулаке и завела руки за спину. — Кимоно очень красивое. Поблагодари Мику-сан за меня.
— Конечно. Тебе правда очень идёт.
Она только беспомощно кивнула. Уходи. Просто молчи и уходи.
Но он не ушёл. Сделал шаг вперёд, протянул руку и указал кивком на свою раскрытую ладонь.
— Давай. Я это делаю с самого детства, так что и с твоими волосами справлюсь.
В голосе слышалась усмешка, но Хотэку, видимо, прилагал все усилия, чтобы не улыбаться. Норико мешкала, но он не отходил, и в конце концов ей пришлось сдаться. Она протянула зажатую в кулаке ленту и, глядя в глаза, пытаясь скрыть своё смущение за этой прямотой, вложила ткань в его руку.
— А теперь повернись спиной.
Она послушалась. Каннон всемогущая, какой позор…
Или не позор?
По меркам дворца, конечно, позор. По меркам бакэнэко, наверное, тоже. Уж по меркам самой Норико из прошлого — точно. Она бы ни за что не допустила подобного. Одеть её в платье? Заплетать волосы? Что дальше? Она начнёт носить украшения? Двенадцать слоёв дурацких кимоно? В кого она превращается?
— Готово.
Она осторожно потрогала затылок — волосы были перевязаны в тугой хвост. Как у самого Хотэку. Только её хвост из-за кудрей был наверняка гораздо пышнее… Да почему она вообще об этом думает?!
— Спасибо. — Норико развернулась и поспешила добавить: — Это чтобы не мешались. Я просто хотела рассмотреть вышивку… на подоле.
Это звучало ещё хуже. Вышивку? С каких пор она рассматривает вышивку? Но Хотэку, кажется, ответ удовлетворил.
— Я рад, что тебе понравился наряд. Не был уверен, что примешь. Ты, кажется, не особенно любила одежду…
— Да.
Повисло молчание. Она не знала, что ещё сказать. А Хотэку просто смотрел и… Ждал? Хотя не было похоже, что он чего-то ждёт. Просто стоит. Смотрит на её лицо. На волосы…
Ладно, это длится слишком долго. Нельзя всё так оставлять. Дольше просто невозможно.
— Цветы… — начала она.
— Иоши отправляет нас в Минато, — одновременно с ней заговорил птиц.
— Что?
— Погоди, что ты сказала?
— В Минато? Зачем? — Норико вцепилась в новую тему, как в свежего лосося.
— Нужно помочь с управлением провинцией, расселением самураев, возделыванием полей, восстановлением города…
— Ясно-ясно, а я там зачем?
— Убедить ногицунэ, что с нами лучше сотрудничать.
— Я? Убедить? — Она едва сдержала смех. — С каких пор я мастер переговоров?
Хотэку только пожал плечами:
— Ты знаешь их лучше всех нас.
— Я знала только Кайто, а от остальных, будучи разумной кошкой, держалась подальше. С ними лучше не иметь дел. Большинство из них отвратительны характером и лживы от ушей до кончиков хвостов. И ведь они пытались захватить наш город!
— Про тэнгу ты мне тоже много гадостей наговорила, — припомнил он. — А они не такие уж плохие ребята.
Сложив руки на груди, Норико проворчала:
— Здесь у нас с тобой разное мнение.
— В любом случае это приказ, не нам размышлять о его целесообразности.
— Не тебе, — поправила Норико. — А я могу делать что хочу. Я не самурай и ни в чём никому не клялась.
— Всё равно ты пойдёшь.
Казалось, Хотэку не сомневался в своих словах.
— Это с чего бы?
В чёрных птичьих глазах блеснула хитринка.
— Правда выберешь остаться во дворце? Без Киоко? В скучном обществе придворных дам или в ещё более скучном обществе Первейшего и даймё?
— Ой да чтоб тебя!
— Говорю же, — победно усмехнулся он.
— Когда-нибудь ты договоришься, птиц. Я тебе перья-то пообрываю…
— Когда-нибудь обязательно. — Он развернулся и пошёл к выходу, но уже у самого сёдзи вдруг замер: — Я тебя перебил…
О нет. Нет, нет, нет.
— Нет. Я уже забыла. Неважно.
Сердце опять предательски пыталось куда-то ускакать.
— Как скажешь.
Дверь отъехала в сторону и закрылась за ним. Из пасти Норико вырвался писк беспомощности.
Так не пойдёт. Надо с этим заканчивать.
* * *
— Как это уехала? — Чо едва не поперхнулась водой, которую Садако любезно ей принесла. — Куда уехала?
Служанка недовольно покачала головой и, забрав пиалу, подала полотенце.
— Мне не доложили.
— Да брось. — Полотенце здесь было из пеньки, какие водились и у её родителей в том старом, обветшалом доме. Чо, сама того не желая, вдруг вспомнила своё временное жилище в Хоно, которое было хотя и меньше, но во много раз приятнее всего этого дворца. Полотенца там были мягче. — Всем известно, что слуги вездесущи. Ты небось раньше самой Норико узнала, что её куда-то отошлют.
Садако поджала губы, всем видом стараясь показать недовольство, но потом всё же махнула рукой и придвинулась ближе:
— Говорят, их с Хотэку-саном отправили в Минато.
— Вот как? — Чо села на край кровати и, утерев остатки влаги с лица, отложила ткань в сторону. — Что они там забыли?
— Пусть госпожа извинит, точно я ничего не знаю…
Чо на эту формальность кивнула, а Садако только это и было нужно, чтобы разразиться тирадой:
— Сначала говорили, что Хотэку-сана туда отправляют помогать с самураями, землями, я в этом не разбираюсь. Но потом сказали, ерунда это всё. Там же лисы остались…
— Ногицунэ?
Увидев заинтересованность, служанка совсем забылась и позволила себе опуститься здесь же, рядом с кроватью, поудобнее усаживаясь на подушку.
— Они. И говорят, только бакэнэко и может их убить.
— Как же, — фыркнула Чо.
— А что, думаете, не убивать их поехали?
Куночи выразительно посмотрела на Садако — и та, спохватившись, тут же встала, расправляя кимоно. Она глубоко поклонилась и тихо, стыдливо спросила:
— Госпоже что-нибудь ещё нужно?
— Нет, ты свободна. — Чо едва сдержала улыбку. Как легко было заболтать эту девушку, как легко заставить стыдиться любопытства, которым сама Чо охотно пользовалась и за которое её любила.
Значит, Норико нет. Хотэку с ней. Киоко-хэика тоже улетела. Дворец с каждым днём наводнялся людьми, но Чо чувствовала только, как он пустел.
Садако схватила полотенце, пиалу и вышла из комнаты. За сёдзи тут же появилась вторая тень и послышались голоса. Чо в который раз отметила, что комната лишь видимость приватности: бумажные стены не были способны удержать ни единого звука.
— Да, ты можешь войти! — сказала она громко, узнав гостя по голосу. Сёдзи отъехало в сторону, и в проёме показалась рыжая, немного взъерошенная голова. — Доброго утра.
— Утра? Стража шершня подходит к концу, ты даже обед проспала, — улыбнулся он и
