Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
— Грима! — окликнул его Фродо. — Тебе не нужно уходить. Ты не сделал мне никакого зла, насколько я знаю. Ты можешь оставаться здесь, пока не найдешь в себе силы идти собственным путем.
Грима приостановился и оглянулся, готовый остаться, но Саруман обернулся и сказал насмешливо: — Собственным путем? Никогда! Грима делал и всегда будет делать только то, что я прикажу ему. Если я захочу, то — будь я даже далеко отсюда — он убьет любого из вас, как уже убил многих. Лучше отпустите его со мной.
В глазах у Гримы вспыхнуло красное пламя ненависти. — Если я убивал, то лишь по вашему приказу, — прошипел он.
Саруман злобно засмеялся. — А ты всегда исполняешь их? — произнес он.
- Ну, так я приказываю тебе: идти за мной! — Он ударил Черного по щеке и повернулся, чтобы идти. Но тут ненависть Гримы взяла верх. Зарычав, как дикий зверь, он прыгнул Саруману на спину, схватил его за горло и задушил, а потом с воплем кинулся бежать по дороге. Не успел Фродо опомниться, как зазвенели сразу три тетивы, и Грима упал мертвым.
Труп Сарумана окутался серой дымкой, и эта дымка, поднимаясь, приняла вид гигантской закутанной фигуры. На мгновение фигура замерла, обратившись на запад, но с запада налетел холодный ветер, и она развеялась со вздохом и обратилась в ничто. И никто еще не успел шевельнуться, как останки, лежавшие на земле, обратились в кучку высохших костей, словно смерть уже давно владела им.
12.
После изгнания Орков и гибели Сарумана Шир быстро вернулся к прежней жизни. Все постройки Орков были уничтожены, все дома и поля восстановлены.
Труднее всего было с деревьями, безжалостно вырубленными по всему Ширу. Но однажды Сэм открыл коробочку, полученную в дар от Галадриэль: она была наполнена мелким серым порошком, а в нем лежало что — то вроде серебряного орешка. Сэм долго размышлял о том, что делать с этим подарком, советовался с друзьями, а осенью посадил по саженцу везде, где раньше стояли самые красивые и самые любимые им деревья, и у корней каждого положил по крупице порошка; а серебряный орешек он посадил у домика Фродо, где раньше стоял большой дуб, их общий любимец.
Весна превзошла самые смелые его ожидания. Все саженцы начали расти так быстро и пышно, словно хотели за один год вырасти, как за двадцать и тридцать лет. А из серебряного орешка выросло прелестное деревце с серебристой кроной и темными листьями. В апреле оно покрылось золотистыми цветами, и тогда все четверо узнали его: это было дерево из тех, какие они видели только в Лориене.
Весь этот год был для Шира чудесным без всякого сравнения. Солнце светило, и дождь шел только тогда, когда это было нужно. Все вокруг сияло такой красотой, какой не бывает в смертном мире. Все дети, рожденные или зачатые в этом году — а их было много — отличались красотой и силой, и многие были золотоволосыми, что среди Хоббитов всегда было редкостью.
Урожай в полях, в садах и огородах был невиданный, и никто в Шире не болел, и все были счастливы и довольны — кроме тех, кому приходилось косить траву.
13.
Сэм женился на соседской дочери Рози, о которой вспоминал даже в Мордоре, и по просьбе Фродо поселился вместе с ним: в домике было достаточно места для всех. Пиппин и Мерри жили вместе со своими семьями и часто бывали у Фродо; все вокруг уважали их, и они были счастливы. Но Фродо никогда больше не мог быть счастливым и спокойным, как прежде. Часто мучили его воспоминания о мраке и перенесенных ужасах, и даже камешек, подаренный Арвен, не всегда помогал ему. И дважды в году — весной и осенью — он чувствовал боль в раненом плече и смертный холод в сердце.
И вот настал такой день, когда он позвал с собою Сэма, и они поехали в Широкие леса. Была осень, деревья стояли в золоте, но еще не осыпались. В чаще леса, в сумерках, когда в небе стали проглядывать звезды, среди деревьев появилась процессия Эльфов, там были и Гильдор, и Эльронд, и Галадриэль, многие другие; все они ехали на серых конях, и вместе с ними ехал Бильбо. Он позвал Фродо по имени, и Фродо ответил ему и присоединился к процессии; с ним поехал Сэм, которому разрешено было проводить его до Гавани.
В Гавани, далеко на севере Шира, стоял серый корабль, и на пристани ждал Гандальф, одетый в белое. Все, кто должен был отплыть, обрадовались, увидев его. Но Сэм опечалился еще больше, так как видел, что ему придется возвращаться отсюда домой в одиночестве.
Эльфы уже взошли на палубу, и двое Хоббитов готовились последовать за ними, как вдруг по дороге застучали копыта, и к пристани подскакали на взмыленных конях Мерри и Пиппин.
— Ты опять хотел ускользнуть от нас, Фродо, и тебе это опять не удалось! — воскликнул Пиппин, смеясь сквозь слезы. — Но на этот раз тебя выдал не Сэм, а Гандальф.
— Да, — сказал кудесник, — потому что Сэму легче будет возвращаться вместе с вами, не в одиночестве. Итак, дорогие друзья, здесь, на краю земли, мы расстаемся окончательно. Идите с миром! Я не скажу вам: "Не плачьте", ибо не всякие слезы — зло.
И тогда Фродо обнял Мерри и Пиппина, напоследок — Сэма, и взошел на корабль, и ветер с востока надул паруса, и корабль отплыл на запад. Мало — помалу он растаял в сером тумане, и последним, что увидел Сэм, была искра, сверкнувшая от звездной склянки Фродо.
Когда корабль исчез, все трое еще долго молча стояли на берегу и глядели ему вслед, но не видели и не слышали ничего, кроме тумана, кроме вздохов ветра и всплесков воды у берега.
Наконец, они отвернулись от берега и, не оборачиваясь больше, медленно направились домой; никто из них всю дорогу не сказал ни слова, но каждому было приятно видеть друзей рядом с собою. И чем дальше они уходили от Гавани, тем дальше уходила от них печаль, и там, где их пути расходились, Мерри и Пиппин уже начали петь, как всегда.
Был уже вечер, когда Сэм подъехал к своему жилищу. Окна светились, в очаге пылал огонь, ужин стоял на столе,
