Змеиный крест - Энни Вилкс
Даору не хотелось даже подходить: любимую словно окружал сияющий ореол. Так ощущалась эр-лливи, теперь он знал это, — и все же Алана осталась собой, и те чувства, что грели его не привыкшее к теплу сердце, были прежними, пусть и заострились до почти болезненного счастья. Восторг наполнял его силой.
Его окончательный выбор. Связь, навеки скрепившая Даора с ней, пульсировала между ними, переливаясь, как иномирная драгоценность. Девочка пока не ощущала эр-лливи, ее стоило подготовить, прежде чем рассказывать, и все же Алана была рада его видеть.
Дышалось легко. Все было правильно, естественно и чудесно.
И он чувствовал Алану! Ощущал биение ее сердца, ее смятение, ее предвкушение. Это было пьяняще, невероятно.
Так вот, значит, как. Еще вчера ему казалось, что не может быть ярче.
— Мне теперь очень неловко, — вдруг призналась Алана, и Даор чуть радостно не рассмеялся. — Давайте обсудим то, как мы убегали, пожалуйста, и просто… не знаю.
— Хорошо, давай обсудим, что хочешь, — согласился Даор, прислоняясь к косяку и продолжая любоваться. Все тело ныло желанием прижать девочку к себе, но в том, чтобы просто стоять и смотреть на нее, такую, тоже была своя волнующая прелесть.
Девочка теперь застыла у камина и смотрела в сверкающие багрянцем угли. Вот она отбросила свои пушистые волосы назад, коротко взглянула на него с каким-то смятением и глубоко вздохнула.
— Я все правильно поняла, правда, — сказала наконец Алана дрожащим, смущенным голосом. — Нет, я не права, не нужно это обсуждать. Я и так понимаю, там был своего рода раж, и я просто оказалась рядом, а пока вы вроде как оказываете мне знаки внимания, это заострило…
Она прочистила горло и замолчала.
Даор смотрел на ее подрагивающие губы, на руки, в которых она неосознанно крепко сжала подол верхнего платья, что потянуло за собой нижнюю юбку, открывая полоску голых лодыжек, и чувствовал, как внутри него разгорается пожар. Глупенькая, маленькая, такая смешная, такая желанная.
— Я правда все правильно поняла, — повторила Алана, не глядя на него.
Она не смогла произнести больше ни слова: его губы накрыли ее в страстном, глубоком поцелуе, а сильные руки обхватили ее за плечи. Алана замерла, а потом, словно не отдавая себе отчета, робко шевельнула губами в ответ. Герцог Даор подхватил ее за талию, легко — она была совсем невесомой! — и не прекращая целовать, пронес через комнату и усадил на высокий подоконник.
Алана растворилась в поцелуе, жар бросился ей в лицо, руки ее робко скользнули по его камзолу, и она сжала жесткую ткань, будто не давая себе воли. Почувствовав, что любимой не хватает воздуха, Даор наконец отпустил ее губы и прижался лбом к ее лбу, глядя в неверяще распахнутые карие глаза с золотыми искорками. Она тяжело и рвано дышала, совсем как тогда, посреди боя, когда он укрыл ее щитом.
— Но… — начала Алана, и, понимая, что она хочет сказать, Даор снова поцеловал ее, не менее жадно. И снова Алана потерялась в этом поцелуе, сминавшем все иные мысли и чувства, и остались только его горячие тонкие губы, крепкие руки, обхватившие ее стальными тисками. Ее пальцы будто против воли скользнули в его волосы, тяжелые и плотные, как жидкий металл. Когда герцог оторвался от нее, тепло улыбаясь, Алана спрятала руки на груди и оказалась укрыта его большим телом как коконом.
— Не повторяй глупостей, которые только что говорила, — нежно сказал ей Даор. — Я хочу, чтобы ты действительно верно меня поняла. Ты — чудо, которое случилось со мной. Каждый миг, который я вижу тебя, говорю с тобой, тем более касаюсь тебя, — он нежно погладил ее горевшую щеку, — приносит мне радость. За мою долгую жизнь со мной никогда не происходило подобного. Я выбрал любить тебя, Алана, и нет смысла таить это. Я пойму, если сейчас ты не дашь мне обещания остаться рядом, если думаешь, что плохо меня знаешь. Но отпустить тебя я не готов.
Алана сидела, такая трогательная, невыносимо прекрасная, и только молча смотрела на него. Глаза ее подрагивали, губы были плотно сжаты.
— Это так странно… — прошептала она наконец. Ей пришло в голову, что она будто оказалась в чьей-то романтической мечте, и мечта эта до нынешнего вечера не была ее собственной. — Я точно не готова, — Алана чуть прочистила горло, — давать вам какие-либо обещания. Простите.
— Хорошо. — Герцог Даор не прекращал улыбаться, вглядываясь в ее растерянное и покрасневшее личико. — И все же должен заметить, я рад, что ты отвечаешь на мои поцелуи.
Алана закрыла лицо руками.
— Не смущайте меня, — возмущенно сказала она, и Даор счастливо рассмеялся, пропуская между пальцами пряди ее русых волос. — Дайте мне слезть, — попросила она, избегая смотреть ему в лицо.
Он не сделал назад ни шага, но подхватил ее и, аккуратно прижав к себе, спустил. Теперь Алана стояла между ним и подоконником. Она положила ладони герцогу на грудь и легко толкнула его. С тем же успехом пушинка могла бы сдвинуть гору. Даор поймал ее руки в свои и поцеловал кончики пальцев.
— Директор, — севшим голосом сказала Алана.
Герцог недовольно обернулся. В дверном проеме, наблюдая за ними, стоял Роберт. Проклятие, Даор не почувствовал его появления! Это было непростительно.
— Все готовы выходить, — чуть растягивая слова, произнес Роберт. — До полудня меньше получаса. Не считаю возможным вам указывать, и сами знаете, что нам пора: вы назначили выход до зенита солнца. Если бы я выбирал, то задержался бы в Лаорре, побродил бы по каменным улочкам и полюбовался бы резными балкончиками, но меня никто не спрашивает, верно? Так чудовищно жаль оказаться в одном из красивейших мест мира, но пролетом и инкогнито! Но я, как и все, подчиняюсь необходимости.
Алана, как ручеек, выскользнула из объятий Даора и, спешно оправляя одежду, направилась к директору с немного задевшим черного герцога пылом. Вдруг на полпути она словно передумала, торопливо подбежала к окну и перегнулась через подоконник, жадно вглядываясь вдаль.
— Алана? — обратился к ней Роберт. — Тебе нужно переодеться.
— Я просто решила хоть так посмотреть на Лаорру, — неожиданно весело объяснила девочка, и Даор ощутил, как ее протряхивает той же силой, что наполняла и его, и пусть и менее выраженной,
