Змеиный крест - Энни Вилкс
Рассказывая это, Келлфер впервые за все время, что Келлан его знал, был близок к слезам. Он не задал тогда отцу вопрос о связи — это было не нужно, — Келлфер решил дать ей развернуться позже, после свадьбы, по какой-то причине рассудив, что матери Келлана она не понравится. Отец считал это одним из страшнейших упущений за свою жизнь.
Если Ингард был прав, Даор Карион не отказался бы от Аланы.
И все же одно вселяло надежду: связь не возникла спонтанно между двумя родными душой и предназначенными друг другу людьми, как бывало обычно. Собственно, их духовного родства нельзя было и предположить: Алана светилась чистотой, а темнее Даора Кариона Келлан никого не знал. Это означало, что герцог, почувствовав возможность, дал эр-лливи распуститься, выбрал ее, — а значит, Алана тоже должна была согласиться, чтобы связь вступила в полную силу.
Келлан старался не думать о том, что означала односторонняя связь с таким человеком, как герцог Карион.
«Она не выберет», — шептала Келлану призрачная коварная надежда.
Несмотря ни на что, образ прильнувшей к его плечу Аланы не мерк и надежда светилась, то ли помогая Келлану, то ли изматывая его.
И змеиный крест теплел в тайном кармане камзола, у самой груди.
***
Что-то вырвало Келлана из сонного забытья, и это само по себе было странно.
Сначала он не понял, что произошло: наполовину съеденная тучами луна светила тихо, и воздух не дрожал, не было криков или других резких звуков — и все же сердце ударялось о ребра.
Келлан рывком поднялся с кресла — он заснул сидя, прямо в одежде — и подошел к окну, всмотрелся в ночную даль. Заснеженные ели мирно покачивались где-то внизу. На улице никого не было.
Келлан оперся на подоконник и приложил горячий лоб к холодному стеклу. И тут осознал, что изменилось.
Звона защиты больше не было слышно.
Прежде чем шепчущий понял, что это значит, он уже услышал в своем разуме далекий голос Сина:
«Келлан, ты нужен в главном защищенном зале. По пути разбуди всех спящих наставников, до кого сможешь дозваться. У нас около получаса, пока не рухнет второй периметр. Я не хочу устраивать панику, но они все должны быть в курсе и присматривать за послушниками».
«Остальные шепчущие?» — уточнил Келлан, не давая больше мыслям растекаться.
«Тех, кто будет отбивать атаку, я уже предупредил, они наготове с ночи. Остальных нужно собрать в большом зале главного корпуса».
И Син пропал.
Значит, Келлана как воина и не рассматривали. В этом чувствовалась рука отца.
Не давая себе и мига промедления, Келлан выбежал на лестницу, на ходу связываясь с наставниками. Большинство были на ногах и уже организовывали кто защиту, кто эвакуацию, но восьмерых ему пришлось разбудить — ощутить весь их страх — и передать слова Сина.
Когда Келлан оказался на улице, двор уже кипел движением. Послушники быстро шли, иногда переходя на бег, оглядывались, всматривались в хмурое пустое небо, испуганно переговаривались. Келлан ощущал волны страха, подхлестывающие детей, и походя тушил их, стараясь не дать ему обернуться паникой. Послушники последней трети держались лучше и на удивление хорошо организовывали младших. Мимо спокойно — и Келлан знал, чего ему стоило это внешнее спокойствие! — прошел Мирст, ведущий послушников за собой, а замыкала колонну только вчера покинувшая лазарет Олеанна. Она кивнула в направлении главного корпуса, а затем посмотрела на Келлана сияющими азартом глазами, и он ощутил, как воительнице не терпится вернуться к периметру.
— Келлан, пошли, — услышал он голос отца.
Сейчас Келлфер почему-то совсем не выглядел устало. Келлан с удивлением смотрел на его суровое, но сияющее силой лицо и не мог понять, что произошло.
— Ты идешь в зал? — спросил он у отца.
— Син еще слаб, а на Ингарда надежды мало. Я буду организовывать оборону, и мне нужно поговорить с тобой до боя, — нетерпеливо ответил Келлфер.
— В чем дело?
Сейчас, перед лицом серьезной опасности, злость притухла. Келлан вдруг с болью подумал, что может видеть отца в последний раз, — и тут же отбросил эту чудовищную мысль. В конце концов, он наблюдал Келлфера в бою всего однажды, и этот случай коренным образом поменял его мнение о возможностях отца.
— Я могу быть ранен или убит, а если и нет, то постараюсь уйти с, надеюсь, отступающими пар-оольцами под иллюзией, — резанул по больному Келлфер. — В любом случае я не могу позволить себе тратить силу. И мне нужна твоя помощь.
Они уже достигли дверей, и, стоило им войти внутрь, Келлфер отвел сына к окну и неожиданно укрыл подоконник непроницаемой завесой. Келлан недоуменно посмотрел на отца: тому, чтобы создать сложный заговор, не потребовалось даже шептать. И казалось, это его совсем не вымотало.
— Что происходит?
Вместо ответа Келлфер вытащил из-за пазухи какой-то странный круглый плоский кулон, массивный, выглядящий как гнездо земляных и воздушных переплетений. Этот предмет не походил ни на что, что Келлан видел раньше: безусловно являясь артефактом, он не был статичен в своей форме — корявые, угловатые, унизанные длинными мягкими шипами белые и темно-бурые ветви все время перетекали, двигаясь, и все же форма оставалась прежней. За полупрозрачной материей змеино-древесных тел сиял белый огонек, не освещавший ни их, ни ладонь, на которой Келлфер держал амулет. Создавалось впечатление, что мерцающая звездочка одновременно и существовала, и не оставляла от своего существования следа. Отчего-то Келлану стало страшно — и одновременно тепло.
— Это маяк, Келлан. Никому не нужно знать о нем. Это демонический артефакт, который нужно поддерживать в рабочем состоянии кровью. Одна капля в сутки. Я хочу, чтобы ты питал его, пока меня не будет. Если он не примет твою кровь, я заберу его с собой, но тогда не смогу сражаться. Твои способности не так завязаны на силу, ты останешься мощным знатоком разума, даже если потеряешь ее часть.
— Объясни, — потребовал Келлан. Ему хотелось протянуть руку и коснуться сияния. — Ты связан с этим демоном?
— Нет. Другой демон создал его много лет назад.
— И ты доверяешь демону?
— Тому — да, — отрезал Келлфер. — Этот маяк ослабляет меня, когда я питаю его. Скорее всего, он немного ослабит и тебя, поэтому ты останешься здесь, с послушниками.
