Змеиный крест - Энни Вилкс
«Которое вы не заслужили», — словно хотела добавить герцогиня.
От вежливой улыбки уже болели щеки. Алана снова поблагодарила Йорданку и наконец замолчала. Конечно, ей было интересно узнать больше, но лучше спросить это у строгой, но такой теплой Лианке или у черного герцога.
Сестра герцога Петьера как ни в чем не бывало вернулась к созерцанию дороги. По ее застывшему лицу нельзя было больше ничего прочесть.
***
Алана, только что спешившаяся и уже торопящаяся к подруге, издалека мельком заметила плотно сомкнутые в страдании губы и бледное, покрытое испариной лицо — и тут же это лицо исчезло, скрытое коричневым боком лошади. Странным было то, что Гвиана сделала вид, будто не видит приветственного жеста Аланы, совсем необычным — ее стремление оказаться вдали даже от Лианке Веронион, которую до того Гвиана исправно сопровождала.
Желтая герцогиня уехала чуть вперед и уже раскинула воздушный полог на корнях старой, наполовину поднявшейся из земли пихты, а Гвиана села прямо на землю в отдалении от своей госпожи. Если бы Алана не искала Бурю, то и не заметила бы воительницу, незаметно примостившуюся среди кустов — между лошадью и крупным валуном.
Алана юркнула под шеей Бури и оказалась с воительницей лицом к лицу.
Что-то было не так. То, что Хелки называла аурой, обычно звенящими кольцами вилось вокруг Гвианы, но сейчас потускнело и на глазах рассыпалось, как порванная кольчуга. Вместо тугого плетения теперь болтались врастающие друг в друга серые рыхлые волокна, живые, мутные, как зола в воде. Алана еще толком не тренировалась читать по аурам состояние человека, но взахлеб проглоченной книги «Свечение жизни: ощущение сути» было достаточно, чтобы она поняла: Гвиана больна. Воительница постоянно вертела ногой, будто старалась размять затекшее бедро, и Алане показалось, что ей никак не остановиться.
— Гвиана, что случилось? — наклонилась она к подруге. — Ты плохо выглядишь.
— Разве? — не слишком вежливо переспросила Гвиана, ставя ступню на землю с тихим стоном. — Простите, леди Тамалания. Потянула бедро. Еще вчера, когда показывала вам, как держаться в седле. Сводит, никак не уймется. Не берите в голову, я в полном порядке.
— Ты не в порядке, — тихо сказала Алана, изучая выглядящую абсолютно здоровой ногу. — Я позову наставницу Теа.
— Не нужно, — махнула рукой Гвиана. — Спасибо за заботу. Пройдет. Я предпочла бы не привлекать внимания к этой мелочи. Лучше вам лечь или походить, не стоит сидеть, разомнитесь.
Неожиданно Алана вспомнила, что мама говорила ей об опасно раненых животных: «Они заползают в угол, прячутся от света и умирают там в одиночестве». Эта неприятная ассоциация, конечно же, была неуместна, и все же…
— Почему ты не хочешь звать целителя?
Гвиана не ответила. Пальцы ее разминали внутреннюю поверхность бедра у самого паха, словно она пыталась найти зажатую жилку. Вот подруга чуть отвела колено — и Алана охнула: невидимое для глаз темное пятно рвало ауру Гвианы насквозь.
— Ты не видишь? — спросила ее Алана.
Гвиана неопределенно повела плечами. Сколько Алана ни вглядывалась в ее лицо, не могла найти нормального в такой ситуации беспокойства — и при этом находила боль в каждой черте. Повинуясь порыву, Алана поднесла руку к зияющему в ауре провалу — и тут же Гвиана отбросила ее ладонь болезненным рывком.
— Я ничего не вижу, — признала она. — Но если вы правы, трогать меня не вздумайте. Что там?
— Это как воронка, — задумчиво сказала Алана. — Я за наставницей. Ты держись, пожалуйста!
Гвиана усмехнулась:
— Мне не настолько плохо. Можно попросить кого-нибудь из воинов сходить за ней, вам не нужно бегать.
Алана пропустила ее слова мимо ушей.
Глава 43. Ярость черного герцога. Олеар
За сорок лет Олеар ни разу не видел Даора Кариона в ярости. Да, иногда герцог злился, и тогда летели головы: учитель быстро находил виноватого и уничтожал его и зачастую всех как-то связанных с этим несчастным людей — семью, слуг, товарищей. Так было, когда несколько пар-оольских артефактологов, заручившись поддержкой радчан, попытались исказить защитную систему южной крепости Нальдо, что чуть не убило два десятка несших стражу на стенах шепчущих. То, как черный герцог расправился с каждым из них, было жутко.
Чаще же и злость была несильной: когда неудачливые воры решили пробраться в Обсидиановый замок под видом слуг и Даор Карион, обнаруживший кровавое месиво на стенах, встретился с их нанимателями, он больше смеялся, чем был раздосадован. Это, конечно, шайке не помогло: со свойственной ему беспощадностью черный герцог украсил их телами внешний периметр стен, и немногочисленные посетители Обсидианового замка были вынуждены еще три месяца любоваться на постепенно обнажавшиеся скелеты. И когда черноторговцы пытались выйти из-под власти черного герцога, что также неизменно грозило им и их кланам смертью, Даор Карион не злился. О ситуациях же прямого нападения на черного герцога и говорить было нечего: казалось, они не вызывали в сердце учителя ни малейшего отклика.
В историях, передаваемых друг другу по секрету, люди всех девяти земель ужасались, как, оставаясь в хорошем расположении духа, черный герцог по щелчку пальцев стирал с лица земли целые деревни, где прятались те, кто оказывался перед ним виноват.
А сейчас Даор Карион был в ярости.
Пространство вокруг него искривлялось и дрожало, как горячий воздух, когда он, не торопясь, вышел из наспех созданного Теа шатра и направился к отдыхавшим. Олеар, ощутив кожей его ярость, поспешно отступил с дороги, отталкивая за себя Юорию, на которую черный герцог внимания не обратил. Каждый шаг учителя, бесшумный, как и обычно, пускал по земле едва заметные силовые трещины, постепенно затухавшие где-то вдалеке. В руках его переливалась изумрудом сфера, в которой что-то перетекало и билось о прозрачные стенки. В другой ситуации Олеар спросил бы, что это, но сейчас даже от мысли о том, чтобы обратиться к Даору Кариону, холодок шел по спине.
И черный герцог улыбался.
Кто бы ни хотел навредить Тамалании, он был обречен.
— Юория, скажи мне, что ты в этом не замешана, — бросил Олеар жмущейся к его плечу женщине.
— В чем? — кажется, довольно искренне удивилась Юория. Олеар обернулся: глаза черной розы были широко открыты, красные губы дрожали. — Дядю что-то расстроило, да?
— Дядя сейчас всех тут перекрошит, — усмехнулся Олеар. — Смотри внимательно.
