Змеиный крест - Энни Вилкс
— Девочка, все в порядке?
— Да, — выдохнула Алана, не желая признаваться в своей слабости и рассказывать о том, откуда эта слабость взялась. — Можем еще ускориться, чтобы быстрее догнать? Я уже поняла, что вы меня держите, я не упаду, так что с удовольствием расправлюсь с этим быстрее.
Внимательные глаза Даора сузились, и Алана готова была поклясться, что он видит наспех состряпанную ложь. Однако герцог лишь кивнул и ускорил шаг.
— Герцог Даор, — наконец выдохнула Алана, как только они догнали шарахнувшихся от них и перестроившихся за ними шагах в двадцати Сильвиа и двоих сопровождавших ее воинов из свиты серого герцога. — Снимите с меня этот… Не знаю, как это называется. Я не упаду.
И снова Даор не стал ничего говорить, и Алана была ему благодарна. Он лишь повел пальцами — и ветер вернулся, и стало легче дышать.
— Спасибо.
— Пожалуйста. Расскажешь мне потом, откуда у тебя страх перед воздушными силками?
— Откуда? — подняла голову Алана, неожиданно решившая не молчать. — Само название! Силок. Это как быть спеленутым в прозрачном гробу.
— Поэтичный образ, — усмехнулся герцог.
— Простите, я знаю, что вы мне помогли, — устыдилась Алана.
— Прекрати, — оборвал ее извинения Даор.
— Что прекратить? — не поняла она.
— Просить прощения. Хватит извиняться передо мной за каждую мелочь.
Хоть его слова и были резкими, но прозвучали ласково — так, что Алане и самой ее извинения показались бессмысленными.
— Я просто боялась, что вы… — попыталась объясниться она, но слова, шедшие на язык, казались такими глупыми! «Оскорбитесь»? «Разгневаетесь и убьете меня»?
— Что я что? — уточнил Даор все тем же ласковым тоном. — Разозлюсь или обижусь? Сочту тебя невоспитанной?
— Да, вы правы, — улыбнувшись, признала Алана. Смотреть на герцога она не решалась. — Извините. Да что ж!.. — оборвала она себя под мелодичный смех Даора и тут же сама рассмеялась. — Вас это сильно раздражает, да?
— Не так, как ты думаешь, — тихо ответил Даор, и что-то в его голосе побудило Алану оторвать взгляд от серой гривы Лучика и обернуться к герцогу. Он разглядывал ее в упор, чуть склонив голову, а когда Алана пересеклась с ним взглядом, улыбнулся совершенно нетипичной для него грустной улыбкой. — Хотя я знаю, ты боишься меня и нужно время, чтобы ты поняла — опасности тебе я не несу, признаки этого страха задевают меня.
— Я не специально, — выдохнула Алана. — Но вы же знаете, какая у вас репутация. Кем я была бы, если бы не опасалась?
— Не тобой, — кивнул Даор. — Но я так хочу почувствовать, каково это будет, когда ты совсем перестанешь меня бояться.
Алана не нашлась что ответить. Знакомое сладкое чувство, звенящее, пахнущее ночным небом, заискрилось внутри. Герцог тронул каблуками бока коня и в несколько прыжков исчез за поворотом, а Алана ощутила, как волна за волной на нее накатывает новое, незнакомое чувство предвкушения.
С тракта снова пришлось свернуть, и теперь отряд шел по узкой тропе меж кустов, то и дело цеплявших юбку Аланы. Погода тоже испортилась: вместо ясного неба и холодного, но яркого солнечного света теперь над путниками плыли облака, изредка осыпавшие их острыми, как стекло, снежинками. И ветер тоже усилился. Алана по привычке куталась в платок, но заговор, созданный Гвианой, хорошо держался, экранируя ее от мороза.
Шли парами, след в след, лошади, как привязанные, не отходили друг от друга, будто боясь потеряться. Гвиану Алане догнать так и не удалось, и теперь она с тоской посматривала вперед — туда, где воительница о чем-то говорила с другим желтым воином. Алане казалось, что Гвиана держится в седле нетвердо. Вот девушка бросила назад короткий и показавшийся Алане болезненным взгляд — и тут же ее высокую прямую фигуру съело очередное ущелье.
Йорданка, как-то оказавшаяся рядом с Аланой, ехала молча. Эта красивая женщина лет тридцати пяти, конечно, была шепчущей: вокруг нее вилось ощущение концентрированной, аскетичной, сдерживаемой силы. Статная, хоть и небольшого роста, в тугом, сковывающем движение платье и совсем без плаща и тем более капюшона, с туго собранными русыми волосами и в аккуратно закрепленном на них кружевном платке, сестра герцога Петьера выглядела так, будто только что сошла с картины восторгающегося идеальностью ее образа почитателя. Чистое лицо с аккуратным носом, неброский профиль, холодные серые глаза — все почему-то выглядело так, будто принадлежало человеку сильному, но страдающему. Алана избегала рассматривать ее, не желая показаться бестактной, и все же на поворотах с интересом вглядывалась в плотный, расшитый почти незаметными черными нитями кофейный бархат платья, в мерцающие просветы узорного платка.
— Леди Тамалания, — неожиданно обратилась к ней Йорданка, когда шедшие сзади серые воины чуть отстали. — Я слышала пару слов вашего с герцогом Карионом разговора. И хотя верно было бы не оповещать об этом, я все же хочу предупредить вас.
Алана удивленно обернулась и встретилась взглядом с серыми, но морозными, как лед, глазами. Йорданка была спокойна, собранна и серьезна.
— Я вас слушаю, леди Петьер, — выдохнула Алана. Почему-то вежливые формулировки удивления никак не шли на язык.
— Вы молоды и лишь недавно присоединились к нам, а значит, не успели изучить этикет в нужной мере, — словно отрезая, промолвила Йорданка. — Но несоблюдение этикета в случае черного герцога может стоить вам жизни, если он будет в плохом настроении. Я слышала, как вы назвали его по имени. Это грубое нарушение со стороны младшего и слабейшего представителя пусть и самого знатного рода, и, хоть его вряд ли достаточно, чтобы разозлить герцога Кариона, от этого нарушения не так далеко до куда более серьезных ошибок. Я прошу вас, Тамалания, быть аккуратной и следить за тем, как вы себя с ним ведете.
— С-спасибо, — выдавила из себя Алана. Злость на то, что посторонний человек лезет во что-то, принадлежащее только ей, мешалась в ней с признательностью: если Йорданка была такого мнения о Даоре Карионе, само ее предупреждение, а тем более признание в подслушанном разговоре, требовало определенной смелости. — Что еще вы слышали?
— Ничего, — чуть повела плечами Йорданка.
— Спасибо, — чуть громче повторила Алана. — Я понимаю, что вам проще было
