Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
ГЛАВА VI
ПЕЛЕННОРСКАЯ БИТВА
1.
Вождем атаки на Гондор был не простой начальник Орков или предводитель шайки разбойников. Тьма исчезла слишком рано — до срока, назначенного его Владыкой; удача изменила ему, и мир обратился против него, и победа ускользнула в тот миг, когда он протянул руку за нею. Но эта рука была длинной. Он еще стоял во главе многих сил; он был Королем, Слугой Кольца, Предводителем Назгулов, и у него было много всякого оружия. Он покинул Ворота и исчез.
2.
Теоден, правитель Рохана, достиг дороги, ведущей от Города к Реке, и повернул к Городу, до которого теперь было меньше мили. Он слегка сдержал коня, ища новых врагов, и его рыцари собрались вокруг него, и с ними был юный Дерихельм. Впереди, ближе к стенам Города, отряд Эльфхельма громил осадные машины и истреблял врагов, загоняя их в ямы, полные огня. Вся северная часть Пеленнора была захвачена Всадниками Рохана, и шатры Орков пылали, а сами они бежали, опасаясь, к Реке. Но осада еще не была сброшена, и Ворота не освобождены, и в южной части поля еще стояли свежие силы врагов. По ту сторону дороги собрались войска Харада; их предводитель заметил Теодена, вырвавшегося далеко вперед с немногими рыцарями; он поднял знамя с черным змеем на красном поле и кинулся с большим отрядом на правителя Рохана.
Теоден тоже заметил его и ринулся ему навстречу; северные и южные всадники сшиблись в яростной схватке, но северяне, хоть и не столь многочисленные, были искуснее в деле битвы и уничтожили Людей с юга, а Теоден взмахом меча разрубил их предводителя и его змеиное знамя. И тогда уцелевшие южане повернули вспять и бежали.
3.
Но вдруг золотой щит Теодена потускнел. Небо померкло, на землю упала тень. Кони начали визжать и взвиваться на дыбы, сбрасывая своих всадников.
— Ко мне! Ко мне! — вскричал Теоден. — Не бойтесь тени! — Но его конь, обезумев, поднялся на дыбы, забил по воздуху копытами и, взвизгнув, грянулся набок: в груди у него торчало черное копье. Падая, он придавил собою Теодена.
Огромная тень опустилась, словно падающая туча. Это было крылатое чудовище, похожее на птицу, но гораздо больше любых птиц и голое, совершенно без перьев; крылья у него были, как кожа, натянутая между длинными, костлявыми, когтистыми пальцами, и от него исходило зловоние. Это было существо из какого-то древнего мира, птенец из последнего, забытого временем выводка, родившегося где-то в глуши затерянных горных дебрей. И Темный Владыка разыскал этот выводок и выкормил падалью, пока детеныши не стали крупнее всякого другого летающего создания, и Он дал их своим слугам, чтобы летать. Странное существо опускалось кругами все ниже; потом, распустив свои кожистые крылья, оно издало хриплый крик и село на труп лошади, вонзая в него когти, изгибая длинную, голую шею, разевая длинный, усаженный острыми зубами клюв.
На спине у него высился всадник, огромный и грозный, закутанный в черный плащ. Он был увенчан железной короной, но между короной и плащом не было ничего видимого, кроме мертвенного блеска глаз. То был предводитель Назгулов: исчезнув от Ворот, он вернулся в воздух, а теперь спустился, неся гибель, превращая надежду в отчаяние, победу — в смерть. И в руке у него была железная палица.
Все спутники Теодена лежали убитые вокруг него или были унесены обезумевшими конями. Остался лишь Дерихельм, чья верность была превыше страха. Все это время Мерри безопасно сидел позади него; но когда упала тень, его конь сбросил их обоих умчался в ужасе. Мерри пополз на четвереньках, как испуганное животное, оглушенный и ослепленный страхом.
— Встань! Встань! — твердил он себе. — Ты должен быть при Теодене.
"Как отец, будете вы для меня", — ты сам сказал это. — Но его воля была бессильна, и он весь дрожал. Он не осмеливался открыть глаза или оглядеться.
Потом ему показалось, что он слышит голос Дерихельма, странно схожий с другим, знакомым ему голосом:
— Прочь, нечистый сын Мрака, пожиратель падали! Оставь мертвых в покое!
И другой голос, полный холодной злобы, возразил: — Не становись между Назгулом и его добычей. Он не убьет тебя. Он унесет тебя в обитель скорби, где твоя плоть будет пожрана, а дух отдан во власть Бессонного Ока.
Лязгнул меч, выхваченный из ножен. — Делай, что хочешь, но я помешаю тебе, если смогу.
— Помешаешь мне? Глупец! Нет воина, могущего помешать мне! — И тут Мерри услышал самое удивительное. Дерихельм засмеялся, и в его звучном голосе был звон стали.
— Но я и не воин. Я женщина, я Эовин, дочь Эомунда. Не становись между мною и моим родичем и повелителем! Уходи! Будь ты живой или только оживший — я сражу тебя, если ты прикоснешься к нему!
Крылатое чудовище закричало на нее, но Черный Всадник молчал, словно во внезапном смятении. Изумясь безмерно, Мерри забыл свой страх и открыл глаза. В нескольких шагах от него сидело чудовище, и вокруг него был мрак, а над ним высился грозной тенью Назгул. Немного левее, лицом к ним, стояла та, кого он называл Дерихельмом; но шлем свалился с нее, и косы рассыпались по плечам, отсвечивая бледным золотом. Серые, как море, глаза смотрели твердо и гневно, а на щеках блестели слезы. В одной руке у нее был меч, в другой — щит, которым она заслонялась от взгляда своего страшного врага.
Да, это была Эовин. Мерри вспомнил ее лицо в Северной лощине: лицо того, кто потерял всякую надежду и ищет смерти. Сердце у него наполнилось жалостью и восхищением, и в нем проснулась медлительная отвага его племени.
Он приподнялся, сжал руки. Она не умрет, такая Прекрасная, такая печальная! По крайней мере, она не умрет одна, покинутая всеми!
Черный Всадник не смотрел на него, но он все не решался двинуться, чтобы не привлечь на себя этот губительный взгляд. Потом, очень медленно, он начал отползать в сторону; но Вождь — Призрак думал о женщине, стоявшей перед ним и замечал его не больше, чем заметил бы червяка на земле.
И вдруг крылатое чудовище взмахнуло своими зловонными крыльями, взлетело в воздух и низринулось на Эовин, крича, стараясь ударить клювом и когтями.
Но она не дрогнула: она была дочерью Рохиррим, тонкой и стройной, как стальной клинок, и такой же гибкой и сильной. Ее удар
