Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
Но Черный Всадник поднялся и высился над нею, огромный и грозный. С криком злобы, ранящим самый слух, он занес палицу и опустил ее. Щит Эовин разлетелся, и рука, державшая его, сломалась, она зашаталась и упала на колени. Он навис над нею, как туча, и взмаднул палицей, чтобы нанести смертельный удар…
Но вдруг он сам пошатнулся, вскрикнув от боли, и его удар безвредно обрушился на землю. Меч Мерри поразил его сзади, прорезав черный плащ и вонзившись в невидимое тело пониже панциря. В тот же миг Эовин, приподнявшись, последним усилием вонзила меч в пустоту между плащом и короной. Меч разлетелся вдребезги. Корона зазвенела и покатилась. Эовин упала на павшего врага. Но плащ и панцырь были пусты и лежали на земле, смятые и бесформенные; а в воздухе пронесся, замирая, бесплотный, жалобный голос и затих навеки.
4.
Мерри стоял среди убитых, мигая, как сова днем, ибо слезы ослепляли его; как в тумане, видел он золотые косы Эовин, распростертой неподвижно, и лицо Теодена, погибшего в час своей славы. Хоббит наклонился и взял его руку, чтобы поцеловать, и глаза Теодена открылись.
— Прощай, мой добрый Мериадок! — с трудом произнес старый правитель. — Я весь разбит. Я умираю, но не жалею об этом: я убил змею. Утро было мрачное, но день будет радостным, а вечер — золотым.
Мерри не мог говорить и только плакал. — Простите меня, повелитель! — сказал он, наконец. — Я ослушался вас, и вся моя служба была в том, что я плакал, прощаясь с вами.
Теоден слабо улыбнулся. — Не печалься! Я простил тебя. Нельзя запрещать доблести. Живи и будь счастлив, и не забывай меня. Никогда не придется мне сидеть с кубком и слушать твои рассказы. — Он закрыл глаза и умолк, потом заговорил снова: — Где Эомер? Мне хотелось бы видеть его, пока мое зрение не угасло. Он будет правителем после меня. И пусть он навестит Эовин. Она не хотела отпускать меня, и я никогда больше не увижу ее.
— Но, повелитель, — заговорил, запинаясь, Меррн, — она… — Но в этот ммг кругом раздался шум, и возгласы, и звуки рогов. Он огляделся: он совсем забыл, что находится на поле битвы, и ему казалось, что много времени прошло с тех пор, как Теоден пал, хотя в действительности прошло лишь немного. А теперь он увидел, что на них надвигается, как волна, новая битва и может захлестнуть их. Ибо с востока и юга к ним устремлялись полчища Мордора, с севера — снова сомкнувшиеся ряды Рохиррим, а от Ворот Города — большой отряд под голубым знаменем Дол Амрота.
Эомер подскакал сюда первым и увидел убитое чудовище и поверженного Теодена; он спрыгнул с коня и скорбно остановился над правителем. Один из его рыцарей взял знамя Рохана из рук убитого знаменосца и поднял его.
Теоден медленно открыл глаза, увидел знамя и сделал Эомеру знак взять его.
- Ты мой преемник, — сказал он. — Веди войско к победе! И простись за меня с Эовин. — И он закрыл глаза и умер, так и не узнав, что Эовин была рядом с ним. И Всадники заплакали о Теодене, так как все они любили его.
Но Эомер сказал: — Не надо плакать. Унесем его труп с поля битвы, чтобы кони не затоптали его. Унесем и трупы всех его рыцарей. — И он оглядел убитых, называя их по именам, и вдруг узнал среди них свою сестру.
Он пошатнулся, словно в сердце ему вонзилась стрела, и побледнел от гнева и скорби, и глаза у него вспыхнули яростью. — Эовин, Эовин! — вскричал он. — Смерть, смерть всем им! — И он затрубил в рог и закричал своим людям: — Смерть! Бейте врагов! Пусть ни один из них не спасется!
Его войско закричало: "Смерть" — и помчалось за ним вслед; Рохиррим не пели больше, но налетели на врага с такой яростью, что сразу отбросили его к югу.
Мерри стоял в стороне и плакал, и викто не заметил его. Потом он вытер слезы, подобрал свой зеленый щит, который дала ему Эовин, и забросил себе за опину. Он начал искать свой меч; ибо в тот миг, когща он нанес удар Королю-Призраку, правая рука у него отнялась и выронила меч, и он видел теперь, что может действовать только левой. Вскоре он увидел свое оружие, но его клинок дымился, как ветка, брошенная в огонь; и пока Мерри изумленно смотрел, оно съежилось, истлело и исчезло.
Так оправдались слова Гандальфа о Короле — Призраке: он погиб от руки не Человека, а Хоббита; а другой удар был нанесен ему не воином, а женщиной. И Мерри, нанося свой удар, не знал, что его меч был некогда выкован в Вестернессе на погибель слугам Мордора. Никакой другой клинок, даже в самой могучей руке, не смог бы нанести Вождю Назгулов такую смертельную рану, не мог бы разрушить связи, скрепляющие его незримое тело с его волей.
5.
Воины подняли труп правителя и на носилках, сделанных из копий и плащей, понесли в Город; а другие на таких же носилках понесли Эовии.
Рыцарей же из свиты. Теодена сложили подальше от убитого чудовища и обнесли оградой из копий. А позже, когда битва окончилась, они вернулись и сожгли чудовище; но теоденова коня они зарыли там, где он погиб, и положили на могиле камень с хвалебной надписью о нем на языках Гондора и Рохана.
Зеленой и пышной была всегда трава на этой могиле; но то место, где сожгли чудовище, всегда оставалось черным и голым.
Печально и медленно шел Мерри рядом с носилками, не думая больше о войне. Он устал, и все тело у него болело, и его бил озноб. Ветер с Моря принес тучу с дождем, и казалось, что само небо оплакивает гибель Теодена и Эовин.
Как в тумане, Мерри увидел, что навстречу им движется отряд воинов Гондора; от него отделился Имрахйль, приблизился и спросил: — Какую ношу несете вы, люди Рохана?
— Теодена, убитого врагом, — ответили они. — Войска ведет теперь его преемник Эомер, с белым султаном на шлеме.
Имрахиль спешился, преклонил колено перед носилками и почтил павшего вождя. А потом он взглянул на Эовин
