Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
Тут к нему подошел человек, одетый в черное с серебряным шитьем.
— Вы Перегрин? — спросил он, протягивая Пиппину руку. — Я слышал, вы приняты на службу нашим правителем? Добро пожаловать! Меня зовут Берегонд, и я послан, чтобы рассказать вам все, что вы захотите знать, и чтобы научить вас некоторым условным знакам. Я буду рад узнать что — нибудь и от вас. Вы в дружбе с Митрандиром? И вы, кажется, прибыли сюда очень издалека?
- Он осыпал Пиппина вопросами, но вдруг прервал себя. — Но я забыл, что сначала должен ответить на ваши вопросы, доблестный Перегрин. Что вы хотите узнать прежде всего?
— Насчет завтрака, — ответил, поколебавшись, Пиппин. — То есть о времени трапезы. И где у вас трапезная, если она есть? А где харчевни? Я ни одной здесь не видел.
Берегонд покачал головой. — Так вы ничего не если сегодня? — спросил он.
— Честно говоря, ел, — ответил Пиппин. — Немного вина и печенья, вместе с вашим правителем. Но за это он терзал меня расспросами целый час, а отвечать ему — тяжелая работа!
Узнав, что в Городе военное положение и что трапезы бывают редко, он понурился, но Берегонд утешил его, сказав, что после тяжелой работы людям полагается добавочное подкрепление, и что они могут пойти в кладовую и получить кое-какую еду. Пиппин обрадовался, но сначала решил навестить коня, к которому чувствовал искреннее уважение и любовь.
Быстрокрыл заржал, увидев входящего к нему в конюшню Пиппина, и потянулся к нему головой.
— Доброе утро! — сказал ему Пиппин. — Гандальф придет, как только освободится, сейчас он занят, но посылает тебе привет со мной. Надеюсь, тебе хорошо здесь. Надеюсь, ты уже отдохнул после своих долгих трудов.
Конь потряс гривой и застучал копытами. Когда представил ему Берегонда, конь позволил воину погладить себя по шее. Потом Пиппин простился с ним, и они ушли, не забыв проверить, хорошо ли наполнена кормушка.
— А теперь к нашей кормушке, — сказал Берегонд и повел Пиппина в Цитадель, где в нижнем ярусе башни находились кладовые для различных отрядов. Берегонд нашел свою, и там они получили хлеб, масло, сыр, яблоки позднего сбора и кувшин пива; со всеми этими припасами они поднялись на вершину одного из восточных бастинов.
Они долго сидели там, ели, пили, беседовали о Гондоре и обо всех странах, в которых Пиппину довелось побывать с Отрядом, и Берегонд проникался к Хоббиту все большим уважением. Берегонд называл местности, видимые кругом, и рассказывал о них. На дорогах вокруг Города движения было мало, но на юг двигались сплошным потоком повозки, запряженные лошадьми или быками; женщины, дети и старики покидали Город и уходили как можно дальше на юг, в горы.
— Это последние повозки, — оказал Берегонд. — Немногие из тех, которые расстались, свидятся снова. В Городе всегда было мало детей, а теперь их почти не осталось. Только несколько мальчиков, которые не захотели уехать и для которых тут может найтись дело. И один из них — мой сын.
Пиппин тревожно глядел на восток, словно оттуда каждую минуту могли нагрянуть тысячи Орков. — Что это такое? — спросил он, указывая на Реку. — Еще один Город?
— Это остатки Осгилиата, прежней нашей столицы, — ответил Берегонд. — Враги давно уже захватили и сожгли его, но потом пришли Черные Всадники из Минас Моргула…
— Черные Всадники? — переспросил Пиппин, и глаза у него расширились и потемнели от воскресшего страха.
— Я вижу, вы о них знаете, — заметил Берегоид, — хотя до сих пор и не говорили.
— Знаю, — тихо ответил Пиппин, — но не буду говорить о них так близко от… от… Он взглянул на длинную зубчатую тень за Рекой, и ему показалось, что она с каждой минутой становится все выше и темнее.
— От Мордора, — так же тихо закончил Берегонд. — Мы редко называем его по имени, но мы всегда жили в его тени. Теперь она растет и темнеет, а с нею растут и наши тревоги. Близится новая битва. Может быть, самая жестокая битва в этой войне.
— Я видел маяки прошлой ночью, — сказал Пиппин, — и нам повстречались гонцы. Гандальф говорит, что война уже началась.
Берегонд задумчиво покачал головой. — Это так. Но мы еще не знаем, что решат правитель и его военачальники. Благородный Денетор видит дальше, чем все люди. Говорят, что по ночам он сидит один на самом верху башни, заглядывает в будущее и борется с Врагом; и оттого он состарился раньше времени.
Он прибавил, что близ устья Андуина появился Черный флот морских разбойников из Умбара; возможно, что они стали союзниками Врага. Тогда они отвлекут на себя часть помощи, которую могли бы предложить южные области Гондора. Есть известия и о том, что силы Врага движутся на востоке в Руне, на севере — в Чернолесе, на юге — в Хараде. Гондор окружен со всех сторон.
Кто может устоять, если он падет? И есть ли у него надежда устоять?
Пиппин не ответил. Он оглядел высокие, крепкие стены Города, башни и бастионы, и солнце в небе, а потом взглянул на мрак на востоке, подумал обо всех силах Врага: об Орках в лесах и горах, о предательстве Изенгарда, о зловещих птицах, о Черных Всадниках в самом Шире, и о Назтулах, этом крылатом ужасе. Он задрожал, и надежды его потускнели. И в этот самый миг солнце затмилось, словно мимо него прошла черная тень, а издали, с высоты неба, донесся вопль, — слабый, но свирепый и грозный. Пиппин побледнел и прижался к стене.
— Что это? — тревожно спросил Берегонд. — Вы тоже слышали?
— Да, — ответил, дрожа, Пиппин, — это знак гибели, тень смерти. Черный Всадник в воздухе!
— Да, знак гибели, — произнес Берегонд. — Мрак смерти. Вся кровь застыла у меня в жилая.
Но тень прошла, и они ободрились. — Нет, я не хочу отчаиваться, — сказал Пиппин, встрепенувшись. — Гандальф погиб, но вернулся. Мы тоже можем устоять, хотя бы на одной ноге. Но тяжелее всего сидеть и ждать и не сметь нанести первого удара.
— Это верно, — ответил Берегоид. — Но может быть, когда вернется Фарамир, все пойдет иначе. Он смел в бою и проницателен в совете, он владеет великим знанием и умеет решаться. И все же, что он может сделать?
Мы не в силах напасть на… на эти горы! Мы можем только ответить ударом на
