Десять тысяч стилей. Книга четырнадцатая - Илья Головань
Время проходило незаметно. В какой-то момент рука Ливия двинулась вперед и ухватилась за проплывающую мимо тонкую белую нить. Волк потянул за нее – и в голове сама собой появилась информация.
Мужчина стоял на скале и смотрел куда-то вперед. Ему было лет сорок, а во внешности не было ничего особенного: черные волосы, густые брови, мягкий взгляд, выпирающий нос, похожий на прибрежную скалу, легкая улыбка и короткая борода. Возможно, другой человек не обратил бы на этого мужчину никакого внимания, но не Ливий.
Узнав все законы мира, открыв все Воли, он видел гораздо больше. И мужчина заставил Ливия испытать трепет. Того, кто стоял перед ним в этом коротком воспоминании, сложно было даже назвать человеком.
Ведь он был Созидателем, сотворившим мир.
От осознания разум всколыхнуло. Рука машинально двинулось вперед, Ливий хотелось узнать больше – и знания хлынули в мозг.
«Нет!».
В последнее мгновение Волк остановился. Плотина была почти прорвана, информации было слишком много. Ливий коротко выдохнул – и оказался в реальности.
Над головой сверкали формулы. Они тут же начали тускнеть и быстро пропали, а Ливий тяжело дышал, пытаясь прийти в себя.
– Слишком опасно.
Разум другого человека не выдержал бы силы Дамирана. Ливия спас Нептун – объединенная сила нескольких Воль смогла на мгновение восстановить стабильность разума.
– Руна знаний… Какая наивность, – выдохнул Ливий. – Она всего лишь ключ.
Другие руны управляли силами мира, будь то стихии, природа или даже принципы. Дамиран оказался другим. Он не имел отношения к миру, в котором вырос Ливий, знания Дамирана охватывали всё – то, что Волк знал и то, что даже не мог вообразить.
Но важнее было другое.
«Созидатель».
В ту самую секунду, когда Ливий случайно открыл себя Дамирану, в разум попало много знаний. Они были разными, от кулинарных рецептов до странных концепций, которые сложно было даже осознать. Волку казалось, что их придумали не люди и даже не демоны. Где-то существовали миры, и там жили создания, не похожие на людей настолько, что вызывали что-то между опасением и брезгливостью.
Но был один отрезок знаний – совсем короткий, всего лишь фраза – который был связан с тем, что Ливий увидел. Именно за ним потянулся Волк – и не смог поймать. Вместо того, чтобы схватить птицу за хвост, Ливий смог только выдернуть перо, но и этого было достаточно.
«Миры не возникают сами по себе».
Такая простая мысль огрела Ливия, как обухом. Это было очевидно, он знал о создании джиннов Вечным Законом, но Волку всегда казалось, что мир появился сам по себе, а потом продолжил управлять всем сущим. Но оказалось, что существует некий творец – отдельная личность, создавшая мир. Пришлось посидеть несколько минут, чтобы прийти в себя.
«Больше никакого Дамирана».
Барьер расступился, когда Ливий шагнул наружу.
– Все? – спросил Шодэс.
– Нет. Сколько времени прошло?
– Три дня.
«Не так много», – подумал Ливий и поднял с земли сервиз.
– Все в порядке?
– Да. Мне нужно еще немного времени, – кивнул Волк и вернулся назад, стараясь ничем не выдавать волнения.
«Не уверен, что случилось бы, расскажи я все – об изначальной энергии, о Созидателе, о тонкостях Дамирана. Возможно, мир обратил бы на Шодэса внимание – нельзя этого допустить», – подумал Ливий, ставя сервиз перед собой.
Сомнений больше не было. Тот, кто сделал кувшин и чашку, был Созидателем. В сервизе сохранились следы его силы – и Хаос это заметил.
«Положил ценную вещь посреди мусора. Умно. Если Хаос что-то понял… Весь Централ на шаг позади», – подумал Ливий.
Дамиран мог дать Волку знания, раскрыть целые науки и искусства, но сейчас Ливий нуждался в другом – в ответах.
Нептун пробудился. Планета, скрытая от взора, становилась видной только со всеми Волями – и Ливий воспользовался ее силой, сплетая законы. Из рук потекла ярь, проникая вглубь сервиза, и следы изначальной энергии ярко запылали.
Не прошло и секунды, как на Ливия обратили внимание.
Изначальной энергии не должно было здесь существовать. Ее здесь и не было: на сервизе остались только следы, блеклая тень от энергии, но Ливий смог заставить ее сверкать, чтобы привлечь мир – и он ответил.
«Теперь я тебя вижу».
Только открыв Нептун, Ливий смог увидеть то, что называли миром или дао. До этого Волк мог только чувствовать его, ощущать невидимое давление, нависшее над головой, как топор палача.
В воздухе появились законы, которые мог увидеть только тот, кто открыл Нептун. Зная все законы, открыв все Воли, Ливий смог увидеть длань мира – она спускалась каскадами формул и символов, чтобы разобраться с нарушителем. Ладони Волка опустились на формулы, и сила всех Воль прокатилась по ним, зажигая нужные символы.
Давление перестало расти. Мир думал, а Ливий ждал его ответа.
Символы ярко загорелись. Волк почувствовал, как его дух взмывает вверх, и через мгновение Ливий уже стоял на гранитной плите посреди неба.
– Я хочу получить ответы!
– Ты имеешь на это право, – раздался в ответ голос не похожий ни на мужской, ни на женский. Он был безликим – и оттого пробирающим до жути.
Это был мир. Тот, кто стоял над всем – и он был готов отвечать. Немного подумав, Ливий задал свой первый вопрос:
– Кто ты такой?
– Вечный Закон: Модуль Искусственного Регулирования. Я управляю Эмитом, планетой, на которой ты живешь.
Не было никакого смысла спрашивать о других планетах – Ливий еще в Дамиране понял, что существует огромное множество миров. Но слова Вечного Закона стали неожиданностью. Он не звучал, как бог, как великая сущность. Скорее, как магомеханический инструмент невероятного уровня, наблюдающий за миром.
– Кто такой Созидатель? Откуда он пришел?
– Человек, создавший этот мир. Данные отсутствуют. Я был создан здесь для регуляции Эмита.
– Зачем?
– Я есть вместилище законов мира.
Вопросов, которые Ливий мог задать миру, были сотни. Но один крутился в голове с самого детства. Его не было никакого смысла задавать раньше, ведь мир не отвечал на вопросы. Но сейчас, когда он оказался личностью, Ливий наконец-то мог спросить.
– Почему ты ограничил охиронцев?
Охиронцы не могли стать Просветленными. Их дух растворялся в реке времени, не давая жителям Охирона сделать шаг вперед – и Ливию хотелось знать, почему его предки, как и он сам, оказались обречены.
– Слишком высокий потенциал. Достижение пределов
