Реинкарнация архимага 2 - Сергей Александрович Богдашов
— Хм. Это многое объясняет, — кивнул я своему десятнику.
— Вам что-то стало понятно? — уставился на меня Васильков
— Это не Гон. Месть. Самка привела стаю мутантов к заставе, чтобы отомстить. Хотела нас ментальной магией придавить, но попала в морозную ловушку, запаниковала и потеряла контроль над стаей. Теперь ушла обратно под Купол, а вот своих сопровождающих она там и бросит. Они обратно под Купол вряд ли уже зайдут. Я прав, ваше высокоблагородие?
— Очень правдоподобная версия. Пусть я и не готов под каждым словом подписаться, но это лучшее объяснение, которое в голову приходит, — скупо кивнул Удалов, — Но теперь у нас другая забота. В зоне нашей ответственности разгуливает примерно полторы дюжины мутантов. Причём, довольно свежих. Предлагаю вернуться на заставу и пересмотреть график выхода патрулей.
Понятно. Кто о чём, а ротмистр о службе. Понять его можно — десяток погранцов в чистом поле — это еда даже для небольшой стаи свежих мутантов. Порвут бойцов быстрей, чем многие выстрелят и успеют перезарядиться.
Ситуация изменится дня через три — четыре. Мутанты, выброшенные из-под Купола, начнут слабеть, и весьма заметно. Вот тогда и повоюем.
* * *
— Ваше высокоблагородие! — из-за угла выскочил запыхавшийся Самойлов. — Гонец из штаба!
Ничего себе. Сумел порадовать с утра пораньше.
Удалов нахмурился:
— Так скоро? Что-то случилось? Генерал же только у нас был.
— Не знаю, ваше высокоблагородие. Но гонец сказал — срочное донесение лично для вас.
Мы переглянулись. В голове тут же начали роиться догадки. Новый приказ? Подкрепление? Или…
— Ладно, — вздохнул ротмистр. — Пусть все приводят себя в порядок. И скажи Гришке — пусть прячет свои поделки и из мастерской не высовывается. Штабные не должны их видеть. Ибо не положено нам такого иметь.
Самойлов кивнул и убежал.
Я остался стоять у ворот, глядя на дорогу. Что-то подсказывало — этот гонец принёс не просто письмо. Он принёс перемены.
Гонец — молодой прапорщик, ожидал нас около крыльца офицерского собрания.
— Ротмистр Удалов? — он, невзирая на молодость, был прямо-таки преисполнен собственной важностью.
— Я, — вполне спокойно отозвался начальник заставы.
— Срочные депеши от генерала Кутасова. — Прапорщик достал из сумки запечатанные конверты. — Вам и подпоручику Энгельгардту.
Я насторожился. Почему мне?
Удалов вскрыл конверт и пробежал глазами текст. Его лицо стало каменным.
— Когда? — только и спросил он.
— Трое суток назад. Генерал ждёт вас в Царицыне. Лично.
Ротмистр медленно кивнул, затем передал свою бумагу мне.
Я прочитал. И почувствовал, как земля уходит из-под ног.
«Застава „Вепрь — 3“ уничтожена. Все погибли. Подозревают измену. Немедленно явиться для получения указаний и помощи в расследовании. Их Превосходительство генерал Кутасов».
Собственно, и мой конверт, наспех разорванный, выявил то же самое содержание.
— Это… — я поднял глаза на корнета, подбирая слова. — Там кто-то выжил? Свидетели есть?
Он покачал головой:
— Только следы. И… одна странность.
— Какая?
— Тела. Они… они все были высушены. Как мумии. Но я вам этого не говорил! — тут же поправился он.
Я почувствовал, как по спине побежали мурашки. Это была не работа мутантов.
Это было что-то другое. И я догадываюсь, кто такое мог сделать.
— Всех их убили ночью?
— Точного времени никто не знает, но уже ранним утром живых на заставе не было.
— Господи, ещё и вампиры, — пробормотал я чисто про себя.
— Подпоручик, вы что-то знаете? — грамотно обратился ко мне Удалов, краем глаза отслеживая представителя штаба, который нас сейчас не слышит.
— Одни догадки, но весьма вероятные, — кивнул я в ответ, ответив так же негромко.
— Могу я вас попросить выехать в Царицын без меня?
— Собираетесь нарушить приказ генерала?
— Имею право, если объявлено чрезвычайное положение на заставе. А я его объявлю! И оснований для такого у меня больше, чем нужно. Будь Кутасов хоть трижды генерал, но никто не имеет права сорвать командира с поля боя в такой ситуации!
Хм. Вопрос, конечно же спорный, и многогранный, так как его с разных сторон можно рассмотреть, но надеюсь, ротмистр знает, о чём говорит.
— А мне что прикажете делать?
— Езжайте в Царицын. Там наверняка нужен командир в тот отряд, которые проведёт расследование происшествия. Очень похоже на то, что своим штабным офицерам Кутасов не слишком-то доверяет. Оно и понятно. Там сплошь «сынки» пристроены. Эти и бойцов погубят, и сами сдохнуть умудрятся, а отвечать за их смерти генералу придётся, что ему не с руки.
— Не дадут мне, подпоручику, отряд в подчинение, — засомневался я.
И на мой взгляд, вполне обоснованно.
— Подпоручику, может и нет, а вот поручику… — усмехнулся Удалов, с этаким намёком, да ещё и подмигнул мне, гад такой.
Или знает что, и не говорит, или…
Ну, нет. Не поверил же он в мой блеф по поводу внучки генерала?
Я же пошутил. Неужели, слишком тонко?
Как бы то ни было, но влекомый приказом и генеральским произволом, я на следующее утро вступил на борт пароходика, который устало взвизгнув гудком, лениво пошлёпал шлицами колёс по воде, всем своим видом показывая, что уж он-то точно никуда не торопится.
Собственно, так оно и было. Куда мы только не приставали по пути. Порой, к таким ветхим причалам, стоящим перед двумя десятками хат, что мне вдруг захотелось сколотить плот.
Похоже, что выйдя на середину реки, я по течению быстрей доплыву, чем на этой посудине, которая останавливается, где попало, и порой, надолго.
Ровно на столько, чтобы боцман и кто-то из местных успели сторговаться прежде, чем на кораблик бочонки знакомого вида не начинали загружать. Точно такие же, в котором мне один знакомый купец икру осетровую икру презентовал.
Хм. Если прикинуть разницу в цене на икру здесь и на рынке, то очень похоже на то, что этому пароходику пассажиры нужны лишь для маскировки, или, всего лишь для побочного заработка.
В Царицын мы прибыли в пятом часу утра.
На мой вопрос — куда мне пойти, зевающий прапорщик лишь рукой махнул:
— Казармы там.
А сам растолкал дремлющего «ваньку» и умчался дрыхнуть к себе домой.
Совсем сдурел штабной…
Я с тихой грустью нашёл приличный постоялый двор, и заселился в лучший номер, твёрдо намереваясь отоспаться, а потом знатно отобедать.
И никак иначе.
Должна же страна хоть иногда воочию видеть
