Реинкарнация архимага 2 - Сергей Александрович Богдашов
Глава 12
Ольховка. Сколько же деревень с таким названием на Руси…
В Царицын я попал впервые. Оттого, когда заказал себе то ли поздний завтрак, то ли ранний обед, бездумно пялился в окно, сравнивая публику здесь и в том же Саратове. Вроде невелика разница на первый взгляд, но живёт Царицын заметно бедней Саратова. Это и по одежде горожан видно, и по неказистости проезжающих экипажей. Да и сам городишко невелик. Четырнадцать тысяч жителей, что раз в шесть меньше Саратова.
Даже странно, отчего генерал Кутасов именно здесь свою штаб-квартиру решил разместить. Хотя, если подумать, то выходит, что Царицын примерно в центре пограничного округа находится, который он возглавляет.
Из-за таких мелочей невольно начнёшь уважать человека. Насколько я знаю, наш военный округ растянулся от Астрахани до Балаково, что чуть выше Саратова. Думаю, генерал легко свою ставку мог перенести в одну из губернских столиц, так нет же — Царицын выбрал, и это расположение позволяет ему движение не только по Волге, но и по Дону контролировать, поставив пограничную заставу в Калаче-на-Дону. Службист, что могу сказать. Выбирал не удобства проживания, а стратегически верную позицию.
Но всё хорошее имеет свойство заканчиваться. Это я уже про себя.
Вкусно поел, и совсем собрался было уходить, как увидел коллегу — поручика, которого и пригласил за стол. Разговорились, и вполне удачно. Оказывается, его сосед по комнатам выезжал на осмотр заставы Вепрь-3. Через полчаса я знал большинство интересующих меня деталей.
Стоило мне войти в ворота двора при управлении, как на меня выскочил прапорщик Герасименко, тот самый, с которым мы вместе прибыли в Царицын.
— Подпоручик, где вы шастаете, генерал про вас уже три раза спрашивал⁈ — выпалил он.
Где-где… с трудом удержался я от рифмы.
— Где вы меня бросили, там и остановился, — нехотя ответил я ему через плечо, продолжая своё неспешное передвижение.
Под пыхтение прапорщика, мы добрались до приёмной и уселись дожидаться вызова.
Ждали долго, минут сорок, не меньше, прежде чем меня наконец-то вызвали.
Накурено тут у них… Почти дюжина офицеров старших званий с некоторым удивлением уставились на меня.
— Где начальник заставы? — не дал мне представиться Кутасов.
— Ваше Превосходительство, ротмистр Удалов пытается подготовить заставу к последнему штурму Тварей. Объявлено чрезвычайное положение. Патроны у нас почти что закончились при отбитии прежней атаки. Если бы не купленные мной картечницы, то мы бы не устояли ещё позавчера.
— Что значит — патроны закончились? — взревел Кутасов.
— То и значит. Либо кому-то плевать на свои обязанности, или это предательство, — пожал я плечами.
О! Секунды благословенной тишины!
— Вы соображаете, что сказали! — свистящим шёпотом спросил генерал.
— Что думал, то и сказал! — не стал я мелочиться, — Или вам, Ваше Превосходительство, это как-то по-другому видится?
— Пошёл вон! В приёмную. Отдельно вызову! — заорал Кутасов, багровея лицом.
Подумаешь, напугал. Я спокойно щёлкнул каблуками, исполнил идеальный разворот, как в училище обучили, и отбыл себе… в приёмную.
— Ну, что там? — нетерпеливо бросился ко мне прапорщик.
— Решают. Говорят, живец нужен, чтобы было на кого монстров ловить. Мне капитана из штабных предлагали, но я про тебя вспомнил и твою кандидатуру предложил. Ты же у нас герой? Пойдёшь со мной в поход? Глядишь, по медальке заработаем. Жаль, только, что и у тебя, и у меня шансы невелики. Не исключено, что награду могут посмертно выдать. Но это же ерунда?
Говорил я неторопливо и серьёзно, любуясь, как зеленело и дёргалось лицо прапорщика.
— Мне в госпиталь нужно! Третий день нескончаемые боли в животе превозмогаю! — завопил он, и стремительно рванул с места.
Очень похоже на то, что сегодня кому-то из лекарей хороший кус отвалится. Рублей этак в сто, не меньше. Не за дёшево же здорового человека в госпиталь класть.
Впрочем, прапорщик сам дурак, раз шуток не понимает. Зато избавил меня от своего общества.
Тут, как раз и совещание закончилось.
— Ваше Высокоблагородие, разрешите представиться. Подпоручик Энгельгардт. Ваша яркая аура нам подходит больше всего! Кроме вас лишь три офицера годятся на роль наживки. Но вы же согласитесь им не уступить? Погибнуть за Отечество с улыбкой на лице… Разве это не прекрасно! — громко заявил я, продолжая шутку и поймав за пуговицу одного из штабных офицеров, вышедших от генерала.
В итоге — у меня в руках осталась пуговица, а в дверях приёмной возникла пробка и давка — все офицеры очень заторопились приступить к своим прямым обязанностям, не иначе.
— Ваше Превосходительство, подпоручик…
— Что с заставой⁈ — перебил меня Кутасов.
Вместо ответа я вытащил из внутреннего кармана запечатанный конверт и положил его перед генералом на стол.
— Копии рапортов начальника заставы ротмистра Удалова. Оригиналы были высланы обычным порядком.
Генерал одарил меня тяжёлым взглядом, вскрыл конверт и начал читать. Хоть он и пытался сохранить лицо, удавалось ему плохо. Пару раз даже хмыкнул, не сдержав эмоций.
Слишком наглеть я не стал. Зачем.
Кутасов старше меня по званию, и как маг он силён. Другой вопрос, что не мне, архимагу в прошлом, считать его силу чем-то невообразимым. Дайте мне два — три месяца, и потом посмотрим, так ли он силён, как ему кажется. А пока… Ну, в атаке я и сейчас найду, чем его можно смертельно удивить, но в защите — нет, не готов пока потянуть. Обо всём этом я думал, наблюдая, как Кутасов читает оба рапорта. Один, про мой выход к Куполу, а второй — про нападение Тварей на заставу. Чтение затянулось, и я начал размышлять, а смогу ли я приспособить какое-то из защитных заклинаний из своего прошлого арсенала, чтобы, упростив его, выдержать атаки мага — «десятки».
— Вы чем-то можете доказать, что всё здесь написанное — правда? — уставился мне в глаза Кутасов.
— Тела всех четырёх серьёзных Тварей на ледник положили.Можете самолично осмотреть.
— Неужели вы из даже не выпотрошили?
— Камни достали, из двух что-то из внутренностей вырезали, а остальное лежит. Ждёт покупателя.
— Камни где?
— У того, кто их убил.
— И кто же это был?
— Трёх я уничтожил. Одного штабс-ротмистр.
— Камни на стол!
— Никак нет, Ваше Превосходительство. Невозможно. — не поменялся я ни в лице, ни в позе, — Я их в
