Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

Константин и Епифан Салтановы, дети поместного дворянина, выглядели несколько невзрачно, если сравнивать их с лидером, Пантелеймоном Тюриным. Но они с лихвой компенсировали недостаток представительности подвижностью и непомерной наглостью.

Кроме того, хоть они однояйцевыми близнецами и не были, но друг друга чувствовали хорошо. И домашний тренер в занятиях над их стилем боя уделял очень много внимания работе в паре. Так что эти два злобных шакалёнка могли при случае неприятно удивить даже кого-то, кто был бы и посильнее их.

Вот только природная трусость покидала их только тогда, когда они чувствовали за своими спинами присутствие того, кто мог бы в случае чего дополнительно их поддержать.

Речь Пантелеймона подошла к концу, и братья, угодливо восхищавшиеся летними подвигами здоровяка, решили проявить инициативу:

— Слушай, Пан, — сказал Епифан, обращаясь к Тюрину-младшему, — а как ты посмотришь на то, чтобы мальков немного пощипать?

— Да, — Константин присоединился к брату, — а то предки что-то карманные деньги нам зажали, мол, семейный бюджет то, семейный бюджет сё…

— Копейки какие-то мы из них, конечно, выдавили, но это слёзы, — вторил ему Епифан, — этого даже на пиво не хватит.

— Та же фигня, — немного грустно отозвался Тюрин, которого отец тоже лишил почти всех карманных денег за поведение, графскому сыну совершенно не подобающее, — а что, вы уже видели кого из первачков? А то искать их ещё… — с одной стороны, конечно, Пантелеймону хотелось немного потешить своё эго за счёт первокурсников и, если повезёт, монету-другую слупить. С другой стороны, ему было лениво ходить и искать кого-то, до кого можно безнаказанно докопаться.

— Давай немного тут постоим, посмотрим, — предложил один из братьев. — Если увидим кого, то попробуем за вымя пощупать, — им было немного боязно, но тяга к приключениям, усиленная страстью к лёгкой наживе, глушила всякие опасения. Действительно, что могло пойти не так? Первокурсник обязан с радостью оказывать материальную поддержку старшим товарищам. Эту прописную истину им, кстати, в прошлом году не без успеха внушали некоторые теперешние третьекурсники.

Однако действовать следовало с умом и искать добычу по зубам, а то за многими здешними студентами стояли серьёзные рода и кланы, которым обедневшие саратовские графья Тюрины и в подмётки не годились. А если не на того наехать, то можно было и нешуточных проблем отгрести…

— Парни, смотрите, — Епифан с сожалением глянул на окурок, который уже начал жечь ему пальцы, и отбросил его в траву, — вон какой-то толстяк-очкарик в общагу прётся, наверное, первокурсник.

— Точно новенький? — недоверчиво спросил Тюрин.

— Я его не знаю, — ответил Епифан, — а значит в прошлом году его тут не было. Первокурсник, ля, точно…

— Так, — Костя Салтанов решил взять инициативу на себя, — пока не спросим, не узнаем. Пойду сейчас и спрошу, — и нехорошо так ухмыльнулся.

— Мы следом, — тут же отозвался Пантелеймон, — только ты так подгадай, чтобы разговор с ним начинать, когда он уже дверь к себе откроет.

— Ага, — догадался о нехитром плане вожака Епифан, — если всё нормально, затолкнуть его в бокс и там, за дверями, с ним спокойно, без лишних глаз разобраться.

— Точно, — подтвердил его догадку Тюрин, — так оно и потише получится, а то ежели на шум Хромов прискачет, то всё может и вовсе нехорошо обернуться.

— Ну да, — поёжился Константин, представляя, наверное, как комендант выписывает ему леща своим хромированным протезом.

— Ладно, — Тюрин, наконец, решил проявить лидерские качества, — харош трындеть. Давай, Костя, двигай.

Константин разболтанной походкой пошёл к входным дверям в здание общежития, за которыми мгновение назад скрылся толстячок, которого они избрали своей первой жертвой.

Сначала всё шло как по маслу. Костя так удачно подгадал, что оказался около очкарика в аккурат тогда, когда тот уже приоткрывал дверь в свой бокс.

— Привет, — обратился он к толстячку, — первый курс? — и сконструировал на лице покровительственную гримасу.

— Д-да, — заикаясь и начиная краснеть, ответил Филипп, разглядывая через очки внезапного собеседника.

А по коридору уже вальяжно шествовал Пантелеймон, около которого увивался Епифан Салтанов.

— Ребя! — обернулся к ним довольный Константин. — Это первачок! — и несильно, но уверенно толкнул очкарика вглубь прихожей и тут же шагнул за ним следом.

Подельники Константина ускорились. Не успел Филипп Конопелькин опомниться, как над ним, помимо самого Кости, уже и его братец нависал, а за их спинами возвышалась фундаментальная фигура Тюрина.

Лязгнул замок. Это закрылась входная дверь, отсекая единственный путь к отступлению.

Братья, обступившие жертву с обеих сторон, не мешкая начали психологическую обработку, внушая бедняге, что господь велел делиться. Правда, священных текстов при этом не цитировали. Но в ответ на недвусмысленное предложение открыть побыстрее дверь в свою комнату, чтобы они могли обревизовать находящееся там имущество и всякие прочие ценности, юные гопники услышали:

— Нет! — хоть и сказано это было голосом, дрожащим от страха, но всё-таки это был отказ, которого они никак не ожидали.

— Ах ты тля, — глумливо ухмыляющийся Епифан взял очкарика за отворот воротника курточки и потянул его на себя.

И тут случилось непредвиденное.

Казавшийся безобидным очкарик решительно закусил губу, и в его правой ладони, опущенной вниз, а потому полностью ускользнувшей от внимания нападавших, что-то вспыхнуло оранжевым светом.

Сразу вслед за этой вспышкой Епифан грузно, как мешок с известной субстанцией, осел на пол. Он бешено вращал глазами и беззвучно разевал рот, силясь что-то сказать, но из его раззявленного рта вырывался лишь какой-то клокочущий хрип.

— Ефаня! — вдруг высоко и пронзительно заверещал Костя, и со всей дури пробил кросс толстяку в солнечное сплетение.

Бедняга всхрюкнул и повалился назад.

И тут произошла ещё одна неожиданность. Строптивый очкарик повалился на дверь, расположенную справа от входа в бокс. И вместо того, чтобы сползти по ней на пол, он влетел в комнату, так как дверь заперта не была и широко распахнулась под его весом. А в комнате оказался ещё один первокурсник, сравнительно невысокий и довольно щуплый.

— Гы, — радостно зареготал Тюрин, которого неприятности парализованного Ефани вовсе не трогали, — нам сёдня везёт. Ещё один лошара…

1 Дворянский титул в Российской империи, который оценивался как наименее престижный. Этот титул присваивался представителям знатных татарских родов, которые в XVI–XVII веках перешли на службу к российским государям и