Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

— Раз кровинка, два кровинка — будет морюшко…

Закрытые шлемы — не всегда безопасно, парни. Давление в закрытой системе — страшная штука.

— А технику безопасности никто не отменял, — говорю я наставительно, придушивая пламя. — Сейчас бы все здание загорелось — и что тогда? Кто вас только учил…

Четвертый этаж — биохимические лаборатории и патентный отдел.

Пятый — айтишники. На площадке пятого этажа обнаруживается девица в очках, огромных наушниках и с чашкой кофе в руках. Любуется в панорамное окно на парковку и пританцовывает.

…Гляди-ка, лейтенант так и мнется рядом с моим «Стрижом»!

Когда я прохожу мимо девицы — с окровавленной рожей и топором — она неудачно поворачивается и начинает визжать.

— Здрасьте, — улыбаюсь ей я и иду дальше.

— Раз пушинка, два пушинка — будет облако…

На седьмом этаже, где сидят снабженцы и прочие логисты, еще троица воителей — с автоматами. Укрываются от меня за косяками. Тактики!

Лестничную клетку наполняет грохот очередей. Ставлю воздушный щит, пули вязнут. Да они бы и не попали, судя по линиям напряжения.

— Раз кретин, и два кретин — и будет во, блин, как!

Опричники в своих стандартных бронекостюмах с «плавающими» пластинами и подгонкой по фигуре. Я такой тоже носил, знаю. Там же куча приводов, которые еще при телепорте блокируются, например. Магу давления с ними похимичить — раз плюнуть.

Парализованные, сдавленные внутри экзоскелетов стрелки падают с глухими воплями, кто-то считает собой ступеньки. Кажется, князь Сугробу совсем салаг подсунул — пустоцветов из местного гарнизона. Ну, может, инициируется кто-нибудь со страху — уже польза.

…О, вот еще двое. «Вжик! Вжик!» — жужжат сервоприводы, костюмы послушно съеживаются, сжимая тела хозяев.

— Киборгов бы еще выставили, — ворчу я. — Никак не научитесь…

Перешагиваю через упавшего: терпи, боец, краш-синдром будет еще нескоро. Спасут тебя снабженцы, небось. Когда я уйду.

Мне — выше.

Восьмой этаж — бухгалтерия. Девятый — юристы.

Вообще-то я очень хреново ставлю воздушный щит. И вообще, я — слабый маг. Ученый хороший, а маг — слабый, хоть и второй ступени. В аномалии вон толку от меня было мало.

Просто я очень зол.

Просто другого выхода нет.

И все это ни хрена не торжество справедливости. Не победа сил добра.

Не финальная красивая проходка главного героя к боссу мафии.

Это один разумный идет убивать другого — потому что не видит иного выхода.

Убивать. И поставить тем жирный крест — как на табло в турникете — на своей собственной жизни, и без того перечеркнутой.

Но кто-то же должен.

— Раз снежинка, два снежинка — будет горочка…

Одиннадцатый этаж — Офис общественного контроля. Кстати, мог бы на работу зайти. Хотя я, можно сказать, и так сейчас на работе.

— Раз пружинка, два пружинка — клапан сорван нах…

Двери двенадцатого этажа заперты. Тяжелые, толстые створки из темного дерева, вокруг проема стена облицована мрамором. Логотип «Панацеи» на блестящей стальной табличке.

Справа — панель со сканером, на которой горит неподвижно яркий красный огонек. Сам дверной проем тоже подсвечивается по периметру ровным белым светом.

Тут же стоят два кожаных кресла и крохотный столик.

Солидно. Надежно. Заперто.

Ну ладно.

Прикрываю глаза.

Я уже чувствую это здание целиком: натяжение несущих конструкций, сети коммуникаций, давление в трубах.

Как там Соль говорила? «Волшебный сантехник»?

Ну да, ну да.

…Слитный грохот. Не то чтобы очень громкий, однако по всему зданию. Это вылетают решетки воздуховодов. Я не вижу, но знаю: сейчас во всех офисах на всех этажах из вентиляции вымело клубы пыли, а бумаги, лежащие на столах, красиво взлетели в воздух. Кто-то орет, наверное.

Но это неважно. Важно, что датчики, контролирующие давление, думают, что это пожар.

Водопроводные трубы тоже рвутся — до кучи. «Случился порыв трубы на проспекте Грозного», — так пишут в «Поронайском рабочем». Не знаю, чем им не нравится слово «прорыв». Наверное, чтобы с экспансией Хтони не путали. А то мало ли.

— Внимание! Пожарная тревога! Немедленно покиньте здание! — включается синтетический голос из динамиков в потолке. — Повторяю…

Да ты ж мой хороший. Заботливый.

Красный огонек гаснет, сменившись зеленым. Лязгают в стене ригели.

Я обрушиваю топор на створки, на табличку с эмблемой компании. Н-на! Еще! Ногой!

Здравствуй, двенадцатый этаж.

И воздушный щит. И волна — вперед. И давление из-под всей крышки этой зеленой «кастрюли» в стиле капром.

…И опять грохот. По всему этажу вылетают панорамные стекла. Мне надо, чтобы защитники господина Сугроба — охранники ли или опричники, неважно — свинтили отсюда к черту. А кто не спрятался — тут я не виноват. Будет больно. И вред для здоровья.

Иду по коридору вперед, выключая любого, чья сигнатура мелькает поблизости. Превентивно.

Любопытно, что сам Сугроб — не бежит. Может, ему гордость не позволяет. Может, бежать некуда, терять нечего, как нашему князю: дальше Сахалина не сошлют.

Неважно.

Главное, сигнатуру я засек еще с улицы. Тут наш Аркадий Тимурович.

Иду по бордовой ковровой дорожке — мимо вип-залов с барами и диванами — в кабинет главного.

Охранники разбежались, опричников на ногах не осталось.

Маячат там, впереди, только две активных сигнатуры — сам Сугроб и… Кей.

Вот как славно. Японцы говорят про такое «сбить одним камнем двух птиц». Звучит изящнее, чем «погоня за двумя зайцами», верно?

Иду. Рукоять топора в ладони.

Тут у них опен-спейс, чтобы свет из взорванных окон лился повсюду.

Но только на половине площади.

На второй половине — кабинет генерального, закрытый, и ведут туда двери даже покруче, чем с лестницы на этаж.

Впрочем, сейчас все двери открыты — распахиваю и эти.

…Выстрел. Бахает он одновременно с тем, как стоящий у окна Кей ловко швыряет мне под ноги шар размером с теннисный мяч. И одновременно с тем, как я чувствую давление пороховых газов в дуле оружия — и успеваю хоть что-то сделать.

Хоть что-то — это перекосить гильзу в патроннике пистолета у Сугроба в руке. За полмгновения до того, как пуля попадает в живот.

Шар, направленный эльфом, крутится под ногами: золоченый, как елочная игрушка, знакомый каждому магу предмет. Негатор.

— Отличный бросок, Каэльфиарон, — говорит Сугроб, с раздражением глядя на пистолет. — Все же сумел дотянуться, негодяй.

«Негодяй»! Так меня еще не называли.

Иронично.

Футболка и куртка мгновенно пропитываются кровью, она мажет пальцы, когда я зажимаю рукой дырку на животе.

Бью топором по негатору — черта с