Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

Увы.

Я отправился в Поронайск — крюком через «долину нищих», где Брунь указал мне адрес нужного коттеджа.

( — Там замок, Макар Ильич! С каркульями, понимаешь, на крыше!

— Горгульями.

— Ну а я что говорю? И на воротах еще бабы с цыцками, эти как их, каракатиды…)

Ворота с кариатидами и впрямь нашлись быстро. Из будки с зеркальными стеклами никто не высунулся — побоялись — но от коттеджа ко мне поспешили фигуры с оружием.

…Неважно. Сугроба тут не было — я прощупал все сигнатуры. Значит — в офисе. На рабочем месте. Приумножает могущество и богатство и все такое.

И вот она — площадь Грозного.

Наш местный памятник — «на коне, без посоха», редкая композиция.

Экран, на котором показывают расстрел и усатого Никитюка.

Наш Офис, похожий на жирный гриб из зеленых зеркальных панелей. Ну или на кастрюлю, да.

В шляпке гриба — она же крышка кастрюли — я никогда не бывал.

Сугроб — там.

Вот и славно.

Глава 24

Соль. Окей, я распахну свое сердце

Тауэр и его знаменитый двойной мост в этом мире выглядят так же, как на Земле — силуэт, до отвращения знакомый всем школьникам, изучающим английский или, на Тверди, авалонский. В реальности они еще мощнее, грубее и… основательнее, чем на картинках. Множество крепостей носят красивые звучные имена, и только эта одна — просто Крепость, Тауэр.

— Тауэр штурмовали много раз, и всегда безуспешно, — негромко рассказывает Раэль. — Однако бывало, что Крепость становилась жертвой хитрости или предательства. Большую часть своей истории она была тюрьмой. Здесь допрашивали перед казнью предводителя кхазадского Порохового заговора Гайо Файерштерна. А для нашего народа Тауэр всегда будет напоминанием о прекрасной и своевольной Аннариэль Болелиндэ — эльфийке, которая, на беду, полюбила человеческого короля Генриха Восьмого. Он развелся с первой женой и женился на Аннариэль, но счастье их оказалось недолгим — королеву-эльфийку оклеветали и приговорили к смерти, что привело к большой войне между нашими народами. В те дни союзы эльдаров с разумными из младших народов были редки и обычно приводили к великим потрясениям. Сейчас наши судьбы переплетены куда теснее.

Словно бы в подтверждение его слов по мосту проходят, держась за руки, шкафоподобный урук и тонкая-звонкая эльфийка. Девушка словно бы светится изнутри… а впрочем, действительно светится — молодые эльфы не всегда контролируют свою природную магию. Межрасовые пары в Лондоне не редкость — вот она, мода на разнообразие. Это значит, и я смогу быть с кем угодно… если, конечно, решу остаться здесь.

Для меня закрыто все Российское Государство, кроме Сахалина. Зато весь остальной мир — открыт. И я совсем ничего не видела, жизнь вообще еще только начинается. А какие, собственно говоря, у меня причины возвращаться на Сахалин? Ситуация там зашла в тупик. Я не смогла найти решение… потому что его просто нет. Пока существует тяга, корпорация — не эта, так другая сыщется — будет пытаться ее заполучить, загребая жар чужими руками. То есть руками моего народа. Снага-хай никогда с этим не смирятся, да и не нам одним отвратительно рабство. Это замкнутый круг, и мне его не разомкнуть. Моей-то задачей было присмотреть за хозяйством Генриха до инициации нового военного вождя. Что же, военный вождь инициировался и ясно выразил свою волю: я ему не нужна. Думать об этом не хочется — зачем мучить себя подробностями того, что уже не изменишь?

Тяжелые, как сама история, стены Тауэра вросли в землю, будто корни древнего дуба. Где-то в чреве моста раздается глухой гул — просыпаются кхазадские механизмы. Стальные тросы натягиваются, словно струны, готовые лопнуть. Тысячетонные крылья платформ вздрагивают, отрываясь от земли, и поднимаются медленно, торжественно.

Рядом с такой мощью как-то неловко трусливо прятаться от собственных мыслей. Делаю над собой усилие и впервые за этот прожитый второй раз день вспоминаю все, что произошло.

Ежик… Я так привыкла к тому, что он постоянно говорит от лица всех, что совсем перестала обращать на это внимание. Воспринимала его как ребенка, славного такого парнишку, со своими заскоками, конечно — ну а кто без них? Всегда можно наорать и навалять по ушам, чтобы привести в чувство. Вот и проморгала, что мальчик-то вырос. И — кем он вырос.

Но ведь он предал меня, отрекся, прогнал. Как говорят на Авалоне, cut me loose — так обозначают сброшенный за борт балласт и выкинутых из жизни разумных. Вот, я уже думаю на авалонском… Не значит ли это, что пора предоставить бывшего ученика судьбе, которую он сам выбрал, и заняться собственной жизнью? Я же не отказываюсь от обязательств, образовательный проект я никакому военному вождю не отдам, а финансирование для него будет даже эффективнее привлекать отсюда. Все остальное на Сахалине от меня уже не зависит.

Насчет Дайсона меня совесть не мучает: он пытался продать меня для опытов, как кусок мяса — но я оказалась сильнее и сама превратила его в кусок мяса, едва ли пригодный даже для опытов. Так стоит ли пытаться насильно спасти Ежа, который сам от меня отрекся? Тех, кого он за собой увел, жалко, конечно… но военный вождь появляется потому, что его ждут, потому, что за ним готовы идти.

И все-таки… здесь правило «поступай с другими так, как они поступают с тобой» не работает. Потому что Еж и его пацаны — мои ученики. В истории было много случаев, когда ученики предавали своего учителя. Но что-то я не припомню случая, чтобы учитель предал своих учеников. Почему?

Потому что тогда он сразу переставал быть учителем. И в истории он как учитель уже не значился.

Это я не сама придумала, если честно. Прочитала еще в детстве в книжке одной. Одной из тех, которые меня сформировали.

Вот только проблему Ежа не решить без решения проблем всего Сахалина. А такое решение я найти не могу, потому что его не существует. Корпорация пришла и не уйдет, пока не высосет аномалии досуха. А местные с этим не смирятся, потому что это их земля — если не вмешаются Рюриковичи со своей псионикой, что будет худшим из всех возможных исходов.

Я не могу найти решение, потому что его нет. И это значит что?

Что я должна его создать.

У меня есть ресурс, который я не использовала — то, что называют Контактом. Связь