Фантастика 2025-138 - Владимир Владимиров
Словно ставя точку словам князя с улицы раздался жуткий грохот. После нескольких сэтов непрерывных обстрелов многострадальная башня не выдержала и начала складываться, придавливая под своими останками не успевших отойти защитников и оставшиеся орудия.
Столп пыли и каменной крошки взметнулся вверх на некоторое время полностью закрыв обзор. Князь выбежал на смотровую площадку, за ним последовали остальные. Здесь были лучше видны еще не утихшие следы пожарищ на море, бухта, усеянная трупами, горделиво возвышающиеся мачты фельсеверских парусников.
С кораблей начали спускать шлюпки для переброски войск и оружия на берег.
Пользуясь тем, что сейчас никто не видит его лица, Янаур прикрыл на мгновение глаза. Еще чуть более семидневья назад он считал, что угасание его способностей, самая большая трагедия, которая могла случиться с ним в жизни. Сейчас его хьярт полон энергии стихий. Только это никак не поможет ни ему, ни людям, окружающим его, ни его народу. Против того оружия, которая выставила империя в борьбе за Благословенную землю, возможности шакта лишь малая капля в море хаоса и смертей. Ни один одаренный не выставит щит такой мощи, способный выстоять против силы смертоносных снарядов.
Сквозь смеженные веки прорезался серебристый свет. Князь открыл глаза. Источник света огибал башню, удаляясь туда, где море было чуть более свободно от скопившихся там кораблей. Сейчас на фоне черного чада хорошо был видел большой ярх, освещенный серебристым мерцанием и его наездник.
Какое-то время они замерли над водой, словно выбирая место, куда лучше опуститься. Впрочем, последнее предположение было полным бредом. В этой битве ни один «летун» не смог им помочь. Дальнобойные самострелы, установленные буквально на каждой палубе, не давали им никаких шансов приблизиться на то расстояние, с которого они смогут нанести урон.
Однако наездник дал приказ ярху опускаться. Огромные металлические болты, способные пробить шкуру любого летуна взвились сразу с нескольких бортов и устремились к непрошенным гостям.
- Что он делает? – чей-то голос за спиной едва не заставил князя вздрогнуть. Он отвернулся на миг от завораживающей картины, разворачивающейся на фоне ночного неба. – Его же сейчас насадят, как перепелку на вертел.
Эардоре подумал, что вряд ли это будет так легко, однако и полностью отметать такое развитие событий тоже было нельзя.
Когда он вновь нашел взглядом наездника на ярхе, они были еще ближе к воде. В воздух взлетел темный снаряд то ли камень то ли…
Нет, не камень. Вспышка света осветила ночь совсем рядом с крылом ярха. Тот отшатнулся и взвился вверх. Но тут же вернулся на свои позиции и стал опускаться ниже. В руках наездника появился какой-то продолговатый искрящийся предмет. Меч. Или Жезл. Или что-то похожее.
Теперь уже в парящего у самой воды «летуна» был выпущен целый рой стрел. Ярх прикрыл наездника крылом. И в следующее мгновение тот прыгнул в море и ушел под воду.
Глава 16
Глава 16
У императора Астрэйелля было отличное настроение. Он улыбался. Впрочем, улыбался он уже несколько дней подряд и даже, наверное, ночей. Сказать точно он не мог. Уже почти минор Ланы не было рядом, а заменять ее кем-то Аурино не счел нужным. Она была его подарком судьбы. Девочка, которая ради своих неосуществленных детских мечтаний, закоренелой обиды, необузданной ревности изменила свою жизнь, его, ее драгоценного девэры и всех, кто имел к ним ко всем отношение. Целого мира.
Аурино знал, что принцесса его не любила. Он был ее оружием мести. А она – его. Они оба четко понимали, чего хотят друг от друга и какую черту не надо было переступать. Она должна была дать ему ресурс для победы над своими врагами, а он ей уверенность в ее женских чарах и Фельсевер в придачу.
И пока они будут выполнять эти простые правила – их отношения будут столь прочны и надежны, сколь может пожелать любая пара, в скором времени собирающаяся под своды Зелоса за благословением.
Несколько сэтов назад он получил донесение от очередного гонца – корабли Скалистого государства вошли в бухту Эстер и вступили в бой с противником. Император чуть ли не засмеялся в голос, когда вспомнил рассказ своего «летуна», принесшего известие, как горела эта белая тряпка, измазанная кровью, пафосно именуемая знаменем перемен. Хотел бы он видеть глаза Димостэниса в этот миг.
Дальнейшее развитие событий правитель Астрэйелля мог бы рассказать безо всяких гонцов. Хорошо вооруженный и набитый взрывчатыми снарядами флот Фельсевера разнесет на щепки любую выставленную против него силу, возьмет крепость и его войско после подхода основных сил двинется по Мюрджену завоевательным маршем.
Сжигая и круша все своем пути. Убивая, грабя, насилуя, не жалея ни стариков, ни женщин, ни детей. Пока те, кто уже давно забыл о своих истинных корнях, не вспомнят кому обязаны служить и преклоняться, и сами не выйдут на поклон к нему, и не присягнут на верность их истинному правителю, он будет тотально уничтожать все население Благословенной земли. После чего он придет со своей благосклонностью уже не на завоеванные земли, а в свой дом.
Их выскочку-князька, выходца из рыболовецкой деревушки, которого в последнее время все ставят вровень с ним, с потомком великого рода, он казнит на какой-нибудь центральной улочке на виду его бывших подданных. Нет! Лучше его притащат в Астрэйелль и на рыночной площади просто повесят на глазах у ликующей толпы, как обычного безродного бродяжку или ярморочного воришку, который не заслуживает большей чести.
А потом…
Аурино сжал кулаки. Вернее, то, что он мог сжать. Три металлических пальца, затянутых в кожу тонких перчаток так и остались смотреть вверх. Три непокоренных головы, словно в насмешку, напоминая о том, что не все умеют гнуться.
Император разжал пальцы, ровняя их с металлическими, делая вид, что его изуродованные кисти могут быть, как и раньше – полноценными.
Только навсегда затянутыми в перчатки.
А потом, если он не доберется к этому времени до девэры, то без поддержки Мюрджена долго тот не протянет. Падет, оставшийся без основной поддержки союзных войск Эшдар. Больше нескольких дней не продержится беззащитный Акилор. Бережное княжество в очередной раз приползет на брюхе за прощением.
И тогда они сами доставят своего девэру, завернутого в его так горячо любимую белую тряпку с кровами пятнами. И кровь эта будет ни чья-либо.
