Оракул с Уолл-стрит 9 - Алим Онербекович Тыналин

Он протянул мне руку:

— Конечно, мы продолжаем сотрудничать и оставаться друзьями. Вместе мы не только выиграем выборы, но и изменим Америку к лучшему.

Я пожал его руку:

— Это только начало. Впереди нас ждут годы тяжелой работы, но результат того стоит.

Отняв руку, я поглядел на часы:

— А теперь я должен ехать. У меня неотложные дела.

Рузвельт проницательно поглядел на меня, но только покачал головой.

— Уильям, ты опять ведешь какую-то игру, — улыбнулся он.

* * *

Загородный дом семьи Хэллоуэй, Коннектикут.

Особняк Хэллоуэев стоял отдельно от других домов. Трехэтажное здание в колониальном стиле с белыми колоннами и широкой верандой, построено в 1890-х годах техасским нефтяным магнатом как летняя резиденция. Теперь, осенью, дом казался особенно уютным, из трубы поднимался дым, а в окнах мерцал теплый свет.

Я стоял в тени елей в двухстах ярдах от особняка, изучая местность через бинокль. Рядом со мной притаились Шон Маллоу с винтовкой Springfield и четверо его лучших людей. Мы прибыли в Коннектикут накануне вечером и всю ночь готовили засаду.

— Патрик, — тихо обратился я к О’Мэлли, который тоже лежал под кустом можжевельника с биноклем, — что видишь?

— Дом выглядит спокойно, босс. Констанс в гостиной, читает у камина. Слуги занимаются обычными делами. Никаких признаков опасности.

Но я знал, что Кю где-то рядом. Профессиональный убийца не станет атаковать днем, при свидетелях. Он дождется ночи, когда в доме останется меньше людей, а охрана ослабит бдительность.

— Шон, — шепнул я Маллоу, — занимай позицию на чердаке сарая. Оттуда хорошо просматривается весь двор. Томми и Джек в кустах у парадного входа. Фрэнк, к черному ходу.

Маллоу кивнул и бесшумно отполз к старому сараю, где когда-то держали лошадей. Теперь он служил гаражом для автомобилей семьи Хэллоуэй. Он перебрался в здание через боковое окно и занял позицию в слуховом окне чердака.

Я знал Кю по описаниям из досье Моргана. Абсолютно преданный своему хозяину, готовый умереть за него. Или убить других.

День тянулся медленно. Я наблюдал, как Констанс перемещалась по дому, завтракала в столовой, читала в библиотеке, играла на рояле в музыкальной комнате.

Она не знала об опасности, и это к лучшему. Страх мог заставить ее вести себя неестественно, что насторожило бы убийцу.

К вечеру в особняке зажгли электрические лампы. Теплый свет из окон ложился золотыми прямоугольниками на снег. Констанс ужинала в одиночестве, ее родители уехали в Нью-Йорк по делам, как я и рассчитывал. Меньше потенциальных жертв.

— Босс, — прошептал О’Мэлли, — движение у восточной границы участка. Кто-то перелез через ограду.

Я напрягся, всматриваясь в темноту между деревьями. Действительно, среди теней мелькнула темная фигура, движущаяся к дому с профессиональной осторожностью.

Цель обнаружена.

Кю подкрадывался к особняку с восточной стороны, где росли густые кусты рододендронов. Он был одет в черное, лицо скрыто маской.

Убийца достиг стены дома и начал карабкаться по водосточной трубе к окну второго этажа. Движения были плавными, почти кошачьими. Профессионал высочайшего класса.

Я выждал несколько секунд. Ночную тишину прервал приглушенный выстрел снайперской винтовки.

Пуля Шона Маллоу попала Кю точно между лопаток, пробив легкое и аорту. Китаец замер на секунду, затем рухнул на землю.

Я бросился к особняку, О’Мэлли поспешил за мной. Из сарая выбежал Маллоу.

Кю еще был жив, но умирал. Он повернул голову ко мне, увидел меня и прошептал:

— Вы… заплатите… за все…

— Твой хозяин уже заплатил, — ответил я. — И теперь платишь ты.

Азиат попытался что-то сказать еще, но кровь хлынула из его рта. Через несколько секунд он был мертв.

В доме послышался шум. В окно выглянула Констанс.

— Уильям, это ты?

Я посмотрел наверх, чувствуя, как спадает напряжение последних недель:

— Да, дорогая. Все в порядке. Сейчас я поднимусь к тебе.

— Я так и знала, что без тебя тут не обошлось, Уильям Стерлинг. Ты поймал очередного волка в свой капкан.

* * *

Кафедральный собор Святого Патрика, Нью-Йорк.

Солнечные лучи проникали через цветные витражи кафедрального собора Святого Патрика, окрашивая мраморные колонны в золотистые и пурпурные тона. Готические своды возносились к небу, создавая ощущение величия и торжественности. Орган играл «Аве Мария», а пятьсот приглашенных гостей заполняли деревянные скамьи, создавая атмосферу праздника, которого Нью-Йорк не видел уже много лет.

Я стоял у алтаря в черном смокинге от портного из Сэвил-Роу, белоснежной рубашке с запонками из платины и изумрудов. Рядом со мной в роли шафера находился О’Мэлли в парадном костюме, его лицо сияло от гордости. В первых рядах сидели самые влиятельные люди Америки — Франклин Рузвельт с женой, Дэвид Роквуд, Корнелиус Вандербильт-младший, банкиры с Уолл-стрит, промышленники и политики.

— Патрик, — тихо сказал я своему помощнику, — никогда не думал, что доживу до этого дня.

— Босс, — ответил О’Мэлли с улыбкой, — вы заслужили это счастье. После всего, что прошли.

Музыка изменилась, зазвучал торжественный марш Мендельсона. Я повернулся к главному входу собора, и дыхание перехватило в груди. По белоснежной ковровой дорожке, усыпанной лепестками роз, шла Констанс.

Ее свадебное платье было произведением искусства, кремовый шелк и французские кружева, созданные по эскизам парижского кутюрье Поля Пуаре. Длинный шлейф струился за ней, как морская волна, а фата из бельгийского кружева обрамляла лицо нежным облаком. В руках она держала букет из белых орхидей и гардений, а на шее сверкало жемчужное ожерелье, семейная реликвия Хэллоуэев.

Рядом с ней шел Джеймс Хэллоуэй, ее отец. Техасский нефтяной магнат был одет в безупречный утренний костюм, но на его загорелом лице читались смешанные чувства, гордость за дочь и грусть от расставания с ней.

— Она прекрасна, — прошептал О’Мэлли, и я кивнул, не в силах произнести ни слова.

Когда Констанс приблизилась к алтарю, я увидел ее глаза, зеленые, сияющие от счастья и любви. Она протянула мне руку, и я почувствовал, как все тревоги и борьба последних лет отступили на задний план.

— Дорогая, — прошептал я, — ты выглядишь как ангел.

— А ты как дьявол в смокинге, — тихо ответила она с озорной улыбкой, которую я так любил.

Архиепископ Нью-Йорка, высокий седой мужчина в торжественном облачении, начал церемонию:

— Возлюбленные во Христе, мы собрались здесь сегодня, чтобы соединить Уильяма Стерлинга и Констанс Хэллоуэй святыми узами брака…

Голос священника доносился откуда-то издалека. Я