Оракул с Уолл-стрит 9 - Алим Онербекович Тыналин
Но самое худшее ждало впереди.
Бюро расследований. Когда-то они отказались помочь мне с делом Continental Trust.
Не будет ли слишком неуместным и нахальным просить о помощи именно сейчас? Эдгар Гувер славился принципиальностью и не терпел никого, кто мог поставить под сомнение репутацию его организации. С другой стороны, может быть, они рискнуть помочь?
Путь до здания Бюро на Черч-стрит занял полчаса. На этот раз я выбрал образ страхового агента, темно-синий костюм средней руки, котелок, накладные очки без стекол и аккуратно подстриженные усы. В портфеле лежали поддельные документы страховой компании «Нью-Йорк лайф».
Здание Бюро производило впечатление неприступной крепости. Охрана на входе проверяла документы особенно тщательно, а в вестибюле дежурили агенты в одинаковых темных костюмах с нагрудными значками.
— Цель визита? — спросил охранник, изучая мое удостоверение.
— Консультация по вопросам страхования федеральных служащих, — ответил я. — У меня назначена встреча с помощником директора Толсоном.
Клайд Толсон, правая рука Эдгара Гувера, был человеком жестким и неподкупным. Когда-то он лично координировал нашу совместную операцию по сбору информации против Continental Trust.
Его кабинет на третьем этаже выглядел как командный пункт: карты на стенах, досье в металлических шкафах, телефоны с прямыми линиями в Вашингтон. Толсон сидел за массивным стальным столом, изучая какие-то секретные документы.
— Мистер… — он посмотрел на мои документы, — Стивенс? Хотя думаю, нам стоит опустить эти игры, мистер Стерлинг.
Я снял накладные усы:
— Клайд, мне нужно знать позицию Бюро.
Толсон не поднялся для приветствия, даже не отложил документы:
— Позиция Бюро предельно ясна, мистер Стерлинг. После вчерашних публикаций директор Гувер поручил мне передать, что любое сотрудничество с вами прекращается.
— Даже учитывая результаты нашей совместной работы?
— Особенно учитывая их, — холодно ответил Толсон. — Теперь защита поставит под сомнение все дела, в которых использовалась ваша информация.
Он наконец отложил документы и посмотрел мне в глаза:
— Мистер Стерлинг, Бюро расследований не может позволить себе ассоциацию с лицами, подозреваемыми в связях с организованной преступностью. Вы испачкались настолько, что даже стоять рядом с вами требует немедленного визита к прачке.
— Подозреваемыми? — Я не мог скрыть горечи в голосе. — Клайд, вы же сами давали мне задания работать с мафией под прикрытием!
— Что было оправдано до вчерашнего дня, — ответил Толсон. — Теперь это выглядит как компрометация федерального агента. И давайте признаем, вы и сами охотно шли на эту работу.
Он встал и подошел к окну:
— Мистер Стерлинг, директор Гувер лично изучал газетные материалы. Его вывод однозначен: даже если часть обвинений ложна, репутационные риски для Бюро слишком велики.
— Значит, все наши планы по расследованию экономических преступлений…
— Заморожены до особого распоряжения, — оборвал Толсон. — Любые заявления вы можете делать через адвоката, когда и если будет возбуждено официальное дело.
Я поднялся, понимая бесполезность дальнейших уговоров:
— Клайд, последний вопрос. Если я докажу, что публикации это дезинформация…
— Тогда мы пересмотрим нашу позицию, — ответил Толсон, не оборачиваясь от окна. — Но пока ваша репутация не восстановлена полностью, Бюро не может с вами работать.
Выходя из здания Бюро расследований, я чувствовал полное одиночество. Три федеральных ведомства, с которыми я успешно сотрудничал, отказали мне в помощи. Все операции против Альянса промышленной стабильности приостановлены.
Морган добился своего. Одним ловким ходом он разрушил все мои связи с правительством и остановил федеральное расследование его преступной деятельности.
Но у меня оставался последний козырь, тот самый, к которому не хотелось прибегать без крайней необходимости.
* * *
Вечерние огни Бродвея мерцали как звезды в сумерках. Я шел по знаменитой улице среди толп театралов и туристов, стараясь выглядеть как обычный житель города, наслаждающийся вечерней прогулкой. Накладные усы и очки, потертое пальто и помятая шляпа превращали меня в незаметного клерка, каких тысячи бродили по Нью-Йорку каждый вечер.
О’Мэлли и Маллоу следовали за мной на почтительном расстоянии, готовые вмешаться при первых признаках опасности. Еще трое наших людей дежурили в стратегических точках, у входа в метро, возле газетного киоска, в кафе на противоположной стороне улицы.
После отказа во всех федеральных ведомствах у меня оставался только один вариант.
Газетный киоск Джузеппе Марино на углу 42-й стрит и Бродвея работал круглосуточно. Пожилой итальянец торговал здесь уже десять лет, продавая газеты, журналы и сигареты спешащим мимо жителям города.
Я подошел к киоску, стараясь выглядеть как рядовой покупатель:
— Добрый вечер, синьор Марино. Не могли бы вы продать мне вечерний выпуск Tribune?
Старик поднял голову от кроссворда, который разгадывал при свете керосиновой лампы. Его темные глаза на мгновение встретились с моими, изучая лицо под накладными усами и париком.
— Конечно, синьор. Отличная газета. Один доллар.
Это необычная цена, обычно Tribune стоила пять центов. Но именно доллар был частью условного кода. Я достал из кармана серебряную монету и положил ее на прилавок, не беря сдачи.
— Спасибо. Надеюсь, завтра будет хорошая погода для рыбалки.
Марино кивнул, пряча монету в жестяную банку под прилавком:
— Думаю, будет отличный улов, синьор. Очень отличный улов.
Кодовая фраза принята. Теперь информация о моем желании встретиться дойдет до нужного человека в течение нескольких часов. Оставалось только ждать ответа и надеяться, что он согласится выслушать человека, на которого объявили охоту все остальные преступные семьи Нью-Йорка.
Я купил еще один экземпляр Times и отошел к витрине соседнего магазина, делая вид, что читаю вечерние новости. На самом деле наблюдал за киоском, проверяя, не следят ли за мной.
Через десять минут к киоску подошел молодой ирландец в кожаной куртке и кепке. Купил пачку сигарет Lucky Strike, обменялся несколькими словами с Марино и растворился в толпе прохожих. Первое звено цепочки, сообщение передано дальше.
Я свернул газету и неспешно направился к станции метро на Таймс-сквер. Нужно вернуться домой и ждать.
Дорога заняла сорок минут с тремя пересадками и двумя сменами транспорта. Стандартные меры предосторожности, чтобы оторваться от возможной слежки. О’Мэлли и Маллоу следовали параллельными маршрутами, поддерживая связь через условные знаки.
Особняк на Пятой авеню встретил меня усиленной охраной. Маллоу расставил людей по всем подходам к дому, установил пулеметы на крыше и организовал круглосуточное дежурство у всех входов. После угроз от объединенных семей мой дом превратился в настоящую крепость.
В кабинете меня ждал О’Мэлли с вечерними сводками:
— Босс, новости неутешительные. Люди Костелло прочесывают Гринвич-Виллидж, спрашивают о ваших безопасных домах. Дженовезе выставил охрану у всех
