Оракул с Уолл-стрит 9 - Алим Онербекович Тыналин
В кабинете на письменном столе лежали еще две дюжины газет, все с похожими заголовками. Телефон разрывался от звонков, но я велел никому не отвечать.
— Уильям, — доложил Бейкер, входя в кабинет с подносом кофе. — Звонили из офиса губернатора Рузвельта. Очень настаивали на разговоре с тобой лично.
Франклин Рузвельт. Губернатор Нью-Йорка, демократ с президентскими амбициями. Мы сотрудничали по нескольким проектам, и он всегда считал меня своего рода неофициальным агентом федерального правительства. Сейчас, после публикаций, он наверняка в шоке.
— Соедините меня с резиденцией губернатора, — попросил я.
О’Мэлли кивнул и вышел. Через несколько минут в трубке прозвучал знакомый бодрый голос:
— Уильям! Ради всего святого, что происходит? Я читаю газеты и не верю собственным глазам!
— Доброе утро, господин губернатор. Боюсь, ситуация сложнее, чем кажется.
— Сложнее? — Рузвельт говорил взволнованно, но сдерживался. — Уильям, я всегда считал, что вы работаете в интересах правительства. Ваши банковские программы, социальные проекты, помощь в борьбе с коррупцией — все это выглядело как патриотическая деятельность!
— Так и есть.
— Тогда объясните мне эти публикации! Связи с мафией, взятки политикам, и эти странные записи о будущих событиях… Журналисты пишут, что вы либо мистик, либо участник международного заговора!
Я помолчал, обдумывая, сколько правды можно открыть губернатору. Рузвельт был честным политиком, но в данной ситуации полная откровенность могла навредить.
— Господин губернатор, поверьте мне на слово, эти публикации представляют факты в искаженном свете. Да, мне приходилось взаимодействовать с сомнительными элементами. Но только в интересах национальной безопасности.
— А эти предсказания экономических кризисов?
— Аналитическая работа, не более того. Хороший экономист может прогнозировать тенденции на несколько лет вперед.
Рузвельт вздохнул:
— Уильям, я хочу вам верить. Но после таких публикаций наше сотрудничество становится невозможным. Мне нужно дистанцироваться от этого скандала.
— Понимаю. Не виню вас.
— Если вам нужна помощь… личная помощь, как другу, я постараюсь. Но официально…
— Официально мы незнакомы. Я понимаю.
После разговора с губернатором я откинулся в кресле и еще раз пробежал глазами по газетным статьям. Морган сработал чертовски профессионально.
Бейкер вошел в кабинет с новыми сводками:
— Уильям, ситуация критическая. Федеральная резервная система отозвала лицензию на три наших филиала. Комиссия по ценным бумагам объявила о начале расследования.
Вслед за Бейкером зашел О’Мэлли, бледный, как полотно. Он помолчал, подбирая слова.
— Что там?
— Босс, пришло послание от чикагского Синдиката. Передали, что после публикаций вы стали слишком опасны для всех. Дали сорок восемь часов, чтобы покинуть Нью-Йорк.
Эффект разорвавшейся бомбы, именно так и планировал Морган. Одним ударом он скомпрометировал меня в глазах властей, лишил политической поддержки и настроил против меня преступный мир. Блестящая комбинация, которая должна поставить окончательную точку в нашем противостоянии.
* * *
Подпольное казино «Красная луна» в промышленном районе Бруклина работало круглосуточно. В полуподвальном помещении бывшей текстильной фабрики столы для покера и рулетки окружали плотные кольца игроков, а воздух насыщен дымом сигар и запахом виски. Звуки джазовой музыки заглушали разговоры, что делало заведение идеальным местом для конфиденциальных встреч.
Фрэнк Костелло сидел за угловым столиком в дальней части зала, элегантный как всегда в безупречном темно-синем костюме. Его мягкие манеры и вежливая речь контрастировали с грубостью окружающей обстановки. Перед ним лежали утренние газеты, а в руке недокуренная кубинская сигара «Монтекристо».
Напротив Костелло устроился Винс Мангано, посланник Фрэнка Нитти из Чикаго. Коренастый сицилиец с золотыми зубами и шрамом через левую бровь, он прилетел в Нью-Йорк специально для этой встречи. На столе между ними лежала толстая папка с фотографиями и документами.
— Впечатляющее чтение, — сказал Костелло, постукивая пальцем по заголовку «Herald Tribune». — Журналисты сработали профессионально. Половина политического истеблишмента Нью-Йорка теперь дрожит от страха.
Мангано кивнул, затягиваясь дешевой сигаретой «Честерфилд»:
— Мистер Нитти всегда говорил, что этот банкир слишком много знает. Теперь все видят правду. Стерлинг угроза для каждого, кто хоть раз имел с ним дела.
— И что предлагает Чикаго?
— Полное устранение проблемы, — Мангано открыл папку и достал несколько фотографий особняка Стерлинга. — У нас есть планы его дома, распорядок дня, информация об охране. Мистер Нитти готов выделить двадцать лучших стрелков для операции.
Костелло задумчиво посмотрел на фотографии. За годы сотрудничества со Стерлингом он заработал больше денег, чем за предыдущие десять лет традиционного рэкета. Банкир оказался ценным партнером, но теперь стал смертельной опасностью.
— Проблема в том, — медленно проговорил он, — что Стерлинг знает слишком многих наших людей. Если федералы возьмут его живым…
— Именно поэтому мы должны действовать быстро, — перебил Мангано. — Пока он не успел сделать сделку с прокуратурой. Мистер Нитти обещает солидную награду тому, кто решит проблему окончательно.
В это время в другом конце города, в роскошном ресторане «Луиджи» в Ист-Харлеме, проходила аналогичная встреча. Вито Дженовезе, один из самых влиятельных боссов итальянских семей, обедал с Джо Адонисом и обсуждал ту же тему.
— Читал сегодняшние газеты? — спросил Дженовезе, разрезая кусок телятины. — Наш банкир-друг оказался более информированным, чем мы думали.
Адонис, элегантный мужчина средних лет с тщательно выбритым лицом и дорогими золотыми часами на руке, кивнул:
— Список имен в его записной книжке впечатляет. Там упомянута половина нашей организации.
— Что еще хуже, там есть детали финансовых операций, — продолжил Дженовезе. — Суммы, даты, свидетели. Если это попадет к федералам в полном объеме…
— Нас всех посадят в Алькатрас, — закончил Адонис. — Или отправят на электрический стул.
Дженовезе отложил вилку и внимательно посмотрел на собеседника:
— Джо, я знаю, ты дружил со Стерлингом. Но сейчас речь идет о выживании всей организации. Либо он, либо мы.
— Понимаю, дон Вито. Что предлагаете?
— Объединиться с остальными семьями. Профачи, Костелло все должны участвовать. Это не время для личных симпатий.
На другом конце Бруклина, в частном клубе «Палермо», Джузеппе Профачи принимал у себя своих лейтенантов. Атмосфера была напряженной, все понимали серьезность ситуации.
— Стерлинг поставил нас всех под удар, — говорил Профачи, расхаживая по комнате с высокими потолками, украшенными фресками сицилийских пейзажей. — Все это время мы думали, что контролируем его, а оказалось наоборот.
Его помощник, пожилой мужчина с седыми усами и проницательными глазами, качал головой:
— Я всегда говорил, что банкиры
