Оракул с Уолл-стрит 9 - Алим Онербекович Тыналин
— Джентльмены, — сказал я наконец, — у нас есть до завтра вечера. Будем думать. Может быть, найдется выход, который пока не приходит в голову.
Маллоу нахмурился:
— А если не найдется?
Я посмотрел на каждого из присутствующих, соратников, разделивших со мной три года борьбы против финансовой олигархии.
— Тогда я приму единственно правильное решение, — ответил я. — Какое бы оно ни было.
Глава 25
Некуда деваться
Утренний туман стелился над Центральным парком, превращая привычные аллеи в призрачные тропы. Я сидел на скамейке у пруда, наблюдая за утками, которые безмятежно скользили по темной воде. Простая картина мирной жизни, которая теперь казалась недосягаемой роскошью.
Часы показывали половину восьмого. Констанс должна подъехать с минуты на минуту. Вчера вечером, после совещания с соратниками, я отправил ей записку через надежного курьера. Встреча в беседке у Чериполевого фонтана, максимальная осторожность, никого из слуг, только охрана.
Сам я, конечно же, принял все меры предосторожности. Вокруг места встречи повсюду стояли мои люди, невидимые в рассветной дымке.
Только иногда я слышал их. Негромкое покашливание. Еле уловимый запах сигарет. Щелчки затворов пистолетов.
За ночь я не сомкнул глаз, обдумывая план, который начал формироваться в голове еще во время разговора с Морганом. План безумный, отчаянный, с минимальными шансами на успех. Но единственный, который мог спасти всех моих людей от неизбежной гибели.
— Уильям? — раздался знакомый голос.
Я обернулся. Констанс шла по гравийной дорожке в простом сером пальто и черной шляпке с вуалеткой. Наряд помогал ей оставаться незамеченной. Даже в этой скромной одежде она выглядела удивительно элегантно.
— Дорогая, — сказал я, поднимаясь со скамейки. — Спасибо, что пришла.
Она подошла ближе, и я увидел тревогу в голубых глазах. Констанс чувствовала мое настроение лучше, чем я сам.
— Уильям, что случилось? В твоей записке было что-то тревожное. И почему мы встречаемся здесь, а не дома?
Я взял ее за руку и повел к укромной беседке, скрытой от посторонних глаз густыми кустами рододендрона. Нужно рассказать все, но как объяснить женщине, которая доверилась мне, что наша жизнь может разрушиться в любой момент?
— Констанс, — начал я, усаживая ее на мраморную скамью в беседке. — То, что я скажу, изменит все. Возможно, мы больше никогда не увидимся.
Она побледнела, но голос остался твердым:
— Говори.
Я рассказал ей все. О предательстве Фаулера, украденной записной книжке, ультиматуме Моргана. О том, что через несколько часов я могу стать самым разыскиваемым преступником Америки. Констанс слушала молча, лишь изредка сжимая мою руку.
— Поэтому, — закончил я, — тебе нужно немедленно уехать. Твои родители в Коннектикуте, у них есть связи в Европе. Можешь отправиться к тете в Лондон, переждать бурю.
Констанс посмотрела на пруд, где в утреннем тумане все также безмятежно плавали утки. Несколько минут она не произносила ни слова, и я начал беспокоиться.
— Уильям, — наконец сказала она, поворачиваясь ко мне. — А что ты собираешься делать?
— Я… — Я запнулся. Рассказать ей о плане равносильно тому, чтобы сделать ее соучастницей. — Я найду выход из ситуации.
— Какой выход? — В ее голосе появились стальные нотки. — Ты собираешься принять условия Моргана? Предать всех своих людей?
— Нет, — твердо ответил я. — Этого я не сделаю никогда.
— Тогда что? — Она встала со скамьи и начала расхаживать по беседке. — Уильям, я вижу по твоим глазам, что у тебя есть план. У тебя всегда есть какой-то безумный план. Что ты задумал на этот раз?
Я закрыл глаза, пытаясь найти слова. Констанс знала меня слишком хорошо, чтобы поверить в неопределенные отговорки.
— У меня действительно есть план, — признался я. — Но он настолько рискованный, что может погубить всех нас.
— Расскажи.
— Нет, Констанс. Чем меньше ты знаешь, тем безопаснее для тебя.
Она остановилась передо мной и взяла мои ладони:
— Уильям Стерлинг, мы знакомы уже очень давно. Когда мы познакомились, ты был обычным помощником Прескотта. Уже тогда я увидела в тебе потенциал. Я знаю, как много усилий ты предпринял, чтобы преобразить банк, как боролся с олигархией, как помогал простым людям получить кредиты. Думаешь, я теперь брошу тебя в самый трудный момент?
— Дорогая, это опасно…
— А разве не было опасно совсем недавно, когда ты решил бросить вызов всей банковской системе страны в лице Continental Trust? — В ее голосе зазвучала та решимость, которую я так любил. — Ты справился тогда, справишься и сейчас.
Я встал и обнял ее. Запах ее духов «Шанель №5» смешивался с утренней свежестью парка. Как же я хотел защитить ее от надвигающейся бури!
— Констанс, если мой план провалится, меня ждет федеральная тюрьма в лучшем случае. А скорее всего, пуля в затылок от людей Синдиката.
— А если план сработает?
Я отстранился и посмотрел ей в глаза:
— Если сработает, у нас появится шанс переиграть самого Моргана. Но для этого нужно будет пойти на такой риск…
— Уильям, — перебила она. — Помнишь, что ты говорил мне как-то? «В финансах, как и в жизни, самые большие победы достаются тем, кто готов рискнуть всем».
Я улыбнулся, вспомнив тот вечер в ресторане «Делмонико». Молодой, амбициозный банкир пытался произвести впечатление на дочь нефтяного магната.
— Тогда я был молод и глуп, — сказал я.
— Нет, — возразила она твердо. — Тогда ты был мудр и смел. Таким же остался и сейчас. Поэтому рассказывай свой план.
Я долго колебался. С одной стороны, втягивать Констанс в эту авантюру преступно. С другой, мне нужна помощь человека, которому я доверяю больше жизни.
Хотя, почему бы не рассказать ей совсем не то, что я собирался делать? Вернее, приоткрыть только часть плана?
— Хорошо, — решился я наконец. — Но сначала пообещай, ты в этом не участвуешь. При малейшем признаке опасности ты исчезаешь. Уезжаешь к родителям, а лучше в Европу.
— Обещаю, — кивнула она. — Теперь говори.
Я сел рядом с ней на скамью и заговорил тихо, чтобы даже утки на пруду не могли подслушать:
— План основан на одной простой истине. Морган тоже нарушал закон, привлекая Синдикат для устранения конкурентов. У него есть свои секреты, которые он хочет скрыть.
— И как
