Шарлатан 3 - Квинтус Номен
– И что? Мне теперь что ли вообще ничего не делать чтобы никто не догадался что я что-то собираюсь изобрести?
– Так, слушай и запоминай: тебе уже семнадцать и, я надеюсь, склероз у тебя еще не начался. Меня сюда послали в том числе чтобы и тебя прикрывать от… от кого надо прикрывать. Потому что у тебя мозги устроены так, что ты как-то предугадываешь очередные потребности государства и заранее проводишь подготовку к тому, чтобы эти потребности было реализовать просто и недорого. Да, я знаю, что ты всю эту подготовку ведешь чтобы сделать что-то такое, о чем вообще никто еще не подозревает, и никому ты не говоришь, что, собственно сделать собираешься. Но в любом случае пользы от тебя стране так много, что потерять тебя как источник этой пользы никто не хочет. Собственно, именно поэтому пока что на твои затеи средства выделяются практически сразу и без ограничений… пока они именно пользу в конечном итоге приносят.
– Не так уж много денег я и трачу…
– А никто и не говорит, что много, речь не о том. Речь о том, что когда люди внезапно теряют десятки, сотни миллионов, которые они уже посчитали своими, то их действия могут оказаться крайне… неразумными. А мне тебя защищать очень и очень непросто: я же не могу постоянно ходить за тобой, размахивая пистолетом.
– Конечно не можете, ведь тогда меня просто из винтовки издали…
– У тебя не получится вывести меня из себя, я уже изучила твою методику по доведению людей до бешенства. Значит так: с сегодняшнего дня ты вообще никуда без моего личного разрешения не ездишь и никакие заказы для своих работ не размещаешь. Если тебе что-то будет нужно, зайди ко мне в гости, за солью, скажем, и запросы свои мне лично передай. Все, что попросишь, в разумных, конечно, пределах, мы тебе доставим.
– А мне часто нужно просто людям что-то объяснить…
– А объяснять что-то будешь людям, которых соответствующие организации отправят в командировку в Горький, в университет – и это будет уже не твоей инициативой, а неизбежной, хотя и не особо приятной, общественной работой. С первого сентября тебя изберут членом комитета комсомола университета и назначат заместителем секретаря комитета по научной работе. И не криви рожу, ты же именно такой работой всегда и занимаешься: сам ничего не делаешь, а только другим рассказываешь, как что-то делать нужно. Ну, это я образно выразилась, – уточнила она, глядя на мою возмущенную физиономию, – но внешне это выглядит именно так. Но пока это выглядит именно твоей инициативой, а отныне это будет выглядеть совершенно иначе. Ты все понял?
– Понял я, понял. Что, даже к Маринке съездить нельзя будет?
– Ты Чугунову имеешь в виду? К ней ездить можно, я тебе даже отдельный список уже составила, куда ты можешь кататься когда угодно, разрешения не спрашивая. И заказывать там что пожелаешь. Со всеми, с кем ты успел поработать года так до пятидесятого… до сорок девятого, и кто является уже всем известными твоими личными друзьями, общайся без ограничений. Однако все же меня о своих заказах все равно информируй: сами по себе такие твои контакты никого не напрягут, а вот то, что на этих предприятиях будет делаться, может вызывать и нездоровый интерес у некоторых личностей.
– Понятно…
– Я рада, что тебе понятно. Тогда последний вопрос: тебе уже семнадцать все же, как у тебя обстоят дела с девушками?
– А вот это не ваше дело!
– Ошибаешься. Поясню: если как-то обстоят, то ты прав, а если не обстоят, то у тебя скоро появился девушка. Даже симпатичная, но ты по этому поводу вообще не переживай: другого телохранителя мы тебе незаметно приставить не можем, а если у тебя возникнут теплые отношения с переведенной из Томского университета сокурсницей, то это вообще никого не удивит.
– Мне что, с ней…
– Тебе с ней ничего. Можешь ее в кино сводить, цветочки на восьмое марта подарить… и вообще она тебя почти на десять лет старше.
– И буду я выглядеть…
– Не будешь, сам увидишь. Ну что? Соглашайся, потому что в противном случае нам придется тебя вообще из университета… недалеко, сам догадайся куда, и мы даже заочное обучение тебе организуем…
– Ну давайте попробуем. А девочка-то эта хоть немного в математике смыслит? Я на предмет сокурсницы.
– Не совсем… то есть смыслит, но не совсем сокурсница она будет, ее на первый курс зачислят. Уже зачислили, а трудностей в обучении у нее будет, пожалуй, даже побольше, чем у тебя: она-то на самом деле университет уже закончила. Ну все, обо всем поговорили, обо всем договорились. Поехали домой, только, надеюсь, тебе еще напоминать не надо: все, что в этом кабинете говорится, вне его никто никогда узнать не должен.
– Как хоть девочку-то зовут?
– Узнаешь, – и впервые за весь день Светлана Андреевна широко и радостно улыбнулась.
Когда есть ассемблер для машины, можно уже относительно приличные программы писать. Вот только чтобы писать программы, требовались программисты – а их пока еще не было. Вообще не было – но были математики, которые, если им дать основы знаний в области программирования, могли все же небольшие программки составить. Совсем небольшие, но если правильно распределить задачи между людьми, то в результате может получиться что-то уже интересное. А интересное я для ребят уже придумал.
Правда, тут возникла мелкая неувязочка: все студенты, аспиранты и преподаватели, оставшиеся на лето в
