Оракул с Уолл-стрит 9 - Алим Онербекович Тыналин
— Видишь ли, Джейк, — сказал я, присаживаясь на ящик напротив пленного, — я бы и отправился куда подальше, но мне нужно выяснить все подробности. Например, кто именно из боссов Комиссии передавал информацию Нитти?
Гусик сплюнул кровью:
— Узнаешь, когда нас найдут и вас всех вырежут как баранов.
— А еще мне интересно, — продолжил я невозмутимо, — сколько заплатил мистер Морган из Альянса промышленной стабильности за мою голову?
Глаза Гусика удивленно расширились. Он явно не ожидал, что я знаю о связи между Морганом и Синдикатом.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — пробормотал он, но в голосе появилась неуверенность.
Младший из пленных, итальянец, нервно заерзал на стуле:
— Джейк, может, скажем им? А то этот псих с ножом выглядит серьезно.
— Заткнись, Винс! — рявкнул Гусик.
Но было поздно. Маллоу подошел к Винсу и приставил лезвие к его горлу:
— Говори быстро, парень. Сколько заплатил Морган?
Винс задрожал:
— Полмиллиона! Полмиллиона долларов за голову Стерлинга! Морган сказал, что этот банкир мешает большим планам!
Гусик выругался по-итальянски и попытался дотянуться до Винса, но веревки держали крепко.
— Какие еще планы? — настаивал я.
— Не знаю! — всхлипнул Винс. — Морган встречался только с мистером Нитти. Говорил что-то про контроль над банками, про новый порядок в стране.
Я встал и прошелся по подвалу. Значит, Морган не только объявил мне войну, но и привлек Синдикат в качестве союзника. Полмиллиона долларов за мою смерть, серьезная сумма, которая объясняла упорство чикагцев.
— Винс, — сказал я мягко, — если будешь говорить правду, останешься жив. Где сейчас мистер Нитти?
— В отеле «Астор», президентский номер на двадцатом этаже, — выпалил итальянец. — Охрана — двадцать человек, все вооружены автоматами.
Отлично. Теперь я знал, где найти главного врага.
— Маллоу, — приказал я, — Винса отпускаем. Пусть передает Нитти, что игра только началась. Остальных в Гудзон.
Гусик побледнел:
— Стерлинг, ты совершаешь ошибку! Нитти не простит смерти своих людей!
— А я не прощу смерть Лучиано, — ответил я, направляясь к выходу. — Война есть война, мистер Гусик.
Глава 24
На краю пропасти
Половина третьего ночи. Особняк на Пятой авеню встретил меня непривычной тишиной. Как обычно, в это время дежурная охрана патрулировала подходы, а радиостанция на втором этаже потрескивала сводками с наблюдательных постов. Сегодня дом молчал, словно вымерший.
Я поднялся по мраморной лестнице, ступени которой были устланы персидскими дорожками. Мои шаги глухо отдавались под высокими потолками, украшенными лепниной работы итальянских мастеров. В полумраке коридора мерцали позолоченные рамы портретов, галерея американских финансистов XIX века, среди которых теперь приходилось жить и мне.
Дверь в личный кабинет была приоткрыта. Странно. Я всегда запирал ее на ключ, даже находясь дома. Рука инстинктивно потянулась к кобуре под пиджаком. «Смит-вессон».38 надежно покоился на привычном месте.
Войдя в кабинет, я сразу почувствовал, что здесь кто-то был. Воздух пах чужим табаком, не моими кубинскими сигарами, а дешевыми американскими сигаретами «Честерфилд».
Документы на письменном столе лежали не так, как я оставлял. Стопка контрактов сдвинулась на дюйм влево, а чернильница повернулась ручкой в другую сторону.
Но главное открытие ждало меня у дальней стены. Портрет Александра Гамильтона, первого министра финансов США, висел криво, обнажая за собой дверцу встроенного сейфа. Стальная дверца распахнута настежь, а внутри зияла пустота.
Сердце забилось так громко, что я услышал собственный пульс. Записная книжка! Кожаный блокнот с моими секретами, тайными мыслями, зашифрованными записями, планами на будущее, с дневником о прошедших событиях, списками агентов и компрометирующими материалами на влиятельных людей, все это исчезло.
Я бросился к сейфу, судорожно шаря руками по пустым полкам. Может быть, книжка упала, закатилась в угол, потерялась среди других документов?
Но нет, сейф вычищен профессионально. Остались только малозначительные бумаги: квитанции об оплате коммунальных услуг, страховые полисы на мебель, копии банковских выписок.
Самого главного не было.
— Фаулер! — крикнул я, выбегая из кабинета. — Фаулер!
Голос эхом прокатился по пустым коридорам особняка. Ответа не последовало.
Я спустился на первый этаж к комнатам прислуги. Дверь в покои дворецкого распахнута, а внутри царил образцовый порядок. Кровать заправлена по-военному, личные вещи аккуратно разложены в комоде, костюмы висят в шкафу на деревянных плечиках.
На письменном столике лежал небольшой конверт кремовой бумаги с моим именем, написанным безупречным каллиграфическим почерком. Я разорвал конверт дрожащими пальцами.
'Мистер Стерлинг,
прошу простить за столь неожиданное увольнение с должности. Мистер Морган из Альянса промышленной стабильности сделал мне предложение, от которого я не мог отказаться. Надеюсь, Вы поймете, что в наше нелегкое время каждый должен думать о собственном будущем.
Мистер Морган передает благодарность за ценную информацию и уверяет, что она будет использована исключительно в интересах финансовой стабильности нашей великой страны.
С искренним уважением,
Уолтер Фаулер
p.s. Советую Вам подумать о добровольной капитуляции. Сопротивление лишь усугубит Ваше положение'.
Письмо выпало из моих рук и медленно опустилось на персидский ковер. Два года Фаулер жил в моем доме, знал все мои привычки, имел доступ в любую комнату. Два года он изучал мой распорядок дня, запоминал, когда я открываю сейф, в какое время покидаю дом надолго.
Идеальный шпион. И я даже не подозревал.
Ноги подкосились, я рухнул в кожаное кресло у камина. В голове проносились воспоминания последних месяцев. Как Фаулер интересовался моими деловыми встречами. Как случайно оказывался поблизости, когда я говорил по телефону с банком. Как его взгляд задерживался на записной книжке в тот памятный вечер.
Все сходилось. Морган не просто объявил мне войну, он засадил в мой дом крота, который систематически собирал информацию. А сегодня ночью, пока я охотился на Гусика, этот крот завершил свою миссию.
— Босс! — послышались торопливые шаги на лестнице. — Босс, где вы?
О’Мэлли спускался с верхнего этажа, его голос звучал встревоженно.
— Здесь, Патрик, — откликнулся я устало.
Ирландец вошел в комнату, держа в руках автомат Thompson. Густые волосы растрепаны, на лице глубокие морщины усталости.
— Босс, охрана все проверила на втором этаже. Никого из посторонних. Профессиональная работа.
— А тут и не было посторонних, это работа Фаулера, — сказал я, протягивая ему записку. — Читай.
О’Мэлли быстро пробежал глазами по строчкам, его лицо каменело с каждым словом.
— Сукин сын, — выругался он. — Два года жрал ваш хлеб,
