Последний герой СССР - Петр Алмазный
Вернулись быстро. Петр еще возился со своими вещами.
Олег поднял вещмешок, закинул его за спину.
— Все, мужики, я свою часть контракта выполнил, — он подал мне руку.
— Ты не с нами? — вопрос задаю для проформы, понятно, что у кого-то в Монголии остался перед Олегом «должок», который он обязательно стрясет.
— Собака заждалась. — Олег улыбнулся — второй раз. Лицо его, обычно суровое и отрешенное, вдруг стало почти мальчишеским. — Передай Сорокину, что машину я забрал в счет оплаты. Больше он мне ничего не должен.
— Ну, бывай. — пожимаю его сухую, крепкую ладонь. — До встречи!
— Это вряд ли. Прощайте — так будет правильнее, — он хлопнул ботаника по плечу, махнул мне рукой и начал подъем.
Двигался быстро, легко, как зверь, знающий эти тропы. Я провожал его глазами, пока он не пропал за скальным козырьком, скрывающим от посторонних глаз вход в древний монастырь.
Слышался нарастающий гул вертолета. Я смотрел в небо, ожидая, что он вот-вот появится из-за горного хребта. Но он показался из-за осыпи, закупорившей долинку. Махина МИ-26 вынырнула стремительно, грохот заложил уши. На панели спутникового телефона загорелся зеленый огонек.
Снимаю трубку, прикладываю к уху, кричу через шум:
— Прием!
В трубке спокойный голос командира:
— Двенадцать-пятнадцать. Вас вижу. Обозначьте объект.
Петр прыгает возле контейнера, машет руками. Показываю на него рукой.
— Обозначил. Видите?
Грохот винта оглушает, превращая мир в вибрирующую бурю.
Я бросился к контейнеру, по его бокам на высоте двух метров приварены петли. Подпрыгиваю, хватаюсь за первую карабинную скобу стропы, защелкиваю ее. Вторую цепляю вслепую — ветер не дает открыть глаза. Скоро все четыре стропы были закреплены.
Мы с Петром, подхватив рюкзаки, нырнули под брюхо вертолета. Сверху сбрасывают средство для эвакуации, устраиваю Петра на носилках, как пострадавшего, застегиваю ремни и даю отмашку. Стою, готовый кинуться на помощь, если этот ученый чудила вдруг умудрится и оттуда сверзиться. Но нет — Петр благополучно оказался на борту.
Пара мгновений — и на землю падает тяжелый трос. Обматываю вокруг бедра и предплечья, даю отмашку. Меня резко дергает с земли — и я вваливаюсь в темное, гулкое нутро вертолета. Меня тут же хватают за куртку и люк захлопывается. Сажусь на скамью и… вижу кислое лицо Арни. Американец смотрит на меня мутными глазами, но тут же клюет носом, засыпая. Петр показывает мне большой палец, улыбаюсь ему в ответ.
Камни, завал, долинка — все стремительно уходит вниз. Я посмотрел на американца и ухмыльнулся: в принципе, можно считать задачу выполненной.
Через два часа были в Барнауле. Вертолет завис над асфальтированной площадкой, за лабораторным зданием «Р. И. П.». внизу, не обращая внимания на ветер и пыль, ребята в камуфляже ловят груз, хватаются руками за ребра жесткости и наваливаются всем весом — чтобы погасить колебания. Слышится металлический лязг — отцепляют карабины. Контейнер, наконец-то, с глухим стуком встает на землю. Его мгновенно окружает оцепление. Вертолет приземляется, мы с ботаником с трудом расталкиваем американца и первым выпихиваем его из вертолета. Следом спрыгиваю сам и помогаю спуститься на землю Петру. Вертолет взмывает вверх, рев двигателя меняет тональность.
С Арнольда Слободчикова мгновенно слетает сон. Он быстрым шагом, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, бежит к контейнеру. Но оцепление останавливает его. Я закинув на плечо рюкзак, наблюдаю, как Сорокин в сопровождении людей в строгих костюмах (среди которых с удивлением узнаю того самого «пастора» — подполковника Блохина, что наблюдал за мной и Клочковым в Железке) направляется к контейнеру.
Настя, серьезная, с косой, уложенной короной на голове, в деловом пиджаке и строгой юбке, с фотоаппаратом в руках. Девушка едва скользнула по мне взглядом и переключилась на контейнер. Сфотографировала. Еще раз. И еще.
Военные кувалдой сбивают заклинивший замок, распахивают двери — за ними еще одни. На вторых дверях контейнера сложный кодовый замок. Человек в камуфляже — я его раньше не видел — подошел к замку, открыл разъем, подключил к нему небольшую коробочку. Дисплей засветился зеленым. Специалист набрал ряд цифр, внутри контейнера щелкнуло, послышалось мягкое гудение. Дверь отъехала в сторону и…
Ужас на лицах «комиссии» невозможно описать культурно, у меня на языке вертелось нецензурное слово, но я промолчал. Однако Блохин, с которого слетела вся его ханжеская светскость, заорал:
— Да вы что тут, совсем о***ели⁈
Контейнер был под завязку забит человеческими костями, они водопадом хлынули на асфальт, один череп откатился к американцу под ноги. Арни Слободчиков, до этого мгновенья едва не прыгавший от нетерпения, с криком «шщит⁈», отскочил прочь.
— Это точно тот самый контейнер? — Голос Блохина дрожит, он едва сдерживает ярость.
— Вот свидетель, — кивает на американца Сорокин. — Все на глазах международной общественности сделали. Но, Коля, ты можешь слетать туда-обратно, за четыре часа сам все на месте проверишь, ручками, так сказать, пощупаешь. Мне скрывать нечего.
Настя, закончив фотографировать, ушла.
Тем временем подготовили акт, присутствующие расписались под тем, что «контейнер не был вскрыт; долгое время простоял под воздействием перепадов температур, воздействием осадков; секретный кодовый замок марки ЭТЦ не вскрыт; контейнер заполнен останками неизвестного происхождения, среди которых пульт управления объектом не обнаружен»…
— Какой «не обнаружен»⁈ — Заорал Блохин. — Надо проверить, может он под этими костями!
— Пожалуйста, проверяйте, — Сорокин усмехнулся так, как, наверное, мог бы усмехнуться сам дьявол и жестом пригласил Николая Ивановича к жуткому «кургану», вывалившемуся из контейнера. — Проверяйте, — растягивая гласные, произнес он равнодушо.
Блохин с американцем переглянулись и начали разгребать эту кучу, отбрасывая в сторону кости.
— Ветров! — Сан Саныч окликнул одного из стоящих в оцеплении. — Принеси товарищам шанцевый инструмент.
Солдат метнулся к складу, и тут же вернулся назад с совковыми лопатами. КГБшник зло зыркнул на него, но лопату взял. Сухой, ломкий хруст разносился над площадкой.
А я смотрел на это и думал, что и умерли люди в муках, в подземелье монастыря, и после смерти нет им покоя. Словно прочитав мои мысли, Сан Саныч подозвал к себе командира группы:
— Капитан, после того, как эти вандалы, — он кивнул в сторону Блохина и Арни, — закончат глумиться, похороните по человечески.
Блохин с американцем ничего не нашли. Сорокин не предложил даже умыться, но было заметно, что ему приятно наблюдать за тем, как КГБшник пытается безуспешно стряхнуть пыль с одежды. Подозреваю, что у этих двоих личные счеты, слишком уж
