Последний герой СССР - Петр Алмазный
И еще этот странный пацан со своими предсказаниями. Что он там нес на автовокзале про «закопают-откопают»?.. В моей прошлой жизни его лепет про чертей за спиной стоил таксисту жизни, а у меня, после его «сможешь договориться с чертом» случилась травма позвоночника и инвалидность. Сейчас я не мог отмахнуться от бреда дурачка, особенно, перед таким опасным мероприятием…
Американец залез на водительское место.
— Из машины выйди, — постарался сказать спокойно, но фраза прозвучала так жестко, что сам удивился. — Пересядь назад.
Слободчиков посмотрел на меня сначала с вызовом. Не знаю, что уж он там увидел в моих глазах, но тут же сник и вылез из салона. Обошел машину, хотел устроиться рядом, на пассажирском месте.
— Нет. Я сказал назад. Петр, тоже назад. Олег, ты рядом со мной. — скомандовал я так, чтобы на будущее вопросов о том, кто принимает решения, не возникало. В сложном походе, как и в армии, не может быть демократии.
— Будет угодно Дхармапале, мы любой снежный буран пройдем. Дхармапала пришлет своих коней и довезет нас до цели, — громко сказал Клочков, прежде чем сесть в салон.
— Это ты установку даешь на хорошую поездку? — Заметил скептически.
— Если Дхармапале не угодно, так и по прямой дороге под чистым небом не дойдем. Не порти карму сомнениями.
Я только вздохнул. Что ж, карма — вещь нужная, чего самому в нее плевать?
Выехав с территории «Р. И. П. а», поехал по Змеиногорскому тракту. Дальше на Красноармейский, оттуда к старому мосту. Хотя — девяностый год, новый мост еще не построили, даже не начали строить. И мост через Обь еще не старый, а просто мост. До Новоалтайска ехали более менее спокойно. Дальше выехали на Чуйский тракт и я вздохнул с облегчением.
— Все, поехали, парни! — улыбнулся спутникам, посмотрев в зеркало заднего вида.
— Ура! — закричал Петр.
Американец зааплодировал, а Клочков посмотрел на нас, как на придурков и снова «впал в нирвану». Хотя — скорее всего, просто абстрагировался от реальности через медитацию. Я бросил взгляд на его спокойное, одухотворенное лицо. Умеет человек уходить от суеты. Расслаблен, руки на животе, из пальцев сложена замысловатая фигура. Интересно, как обычный парень из Кузни стал таким вот? Что с ним случилось? Но спрашивать не стал, у каждого свои скелеты в шкафу, и у меня тоже. Особенно — у меня…
Мы выехали поздно, до десяти утра провозились со сборами. До Бийска доберемся быстро, часа за три. Дальше через Бию, мимо здания краеведческого музея из красного кирпича, по вечно ремонтируемому мосту через реку. Сколько помню свои поездки — а я по молодости часто мотался с Вальком в Горный Алтай, отдохнуть… Вспомнив друга, почувствовал себя виноватым. Так и не нашел времени не то что, встретиться с ним, но и позвонить. Приеду, придется проставляться.
Мост снова работал, что называется, «в одну сторону» в челночном режиме. Мужики в оранжевых жилетах латали асфальт. Не к месту вспомнился один из фильмов цикла «Пункт назначения». Я усмехнулся — не накаркать бы. Ладно, сейчас задача до темноты добраться до Маймы.
Но есть поговорка: хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Последнее время я ее часто вспоминаю. Началось с того, что Петр вдруг воскликнул:
— А я мужика знаю! Меня с ним Вовчик познакомил. Так вот, он кришнаит, и представляете, назвал своего сына Баларама!
— А как фамилия у твоего знакомого? — поинтересовался я.
— У Ивана? Обычная — Попов, — ответил ботаник.
— Попов Баларама Иванович. С головой папаша не дружит, не подумал, что ждет ребенка в школе? — впервые за всю поездку подал голос Олег.
— О, Кршна — это есть супер! — тут же включился в беседу американец. — Кршнайт говорить, господ наш Баларама старший брат, господ наш Кршна. Их вера суть есть древний, что есть в мире.
— Ну я бы не сказал так, — возразил ботаник.
Они заговорили об оккультной философии, сначала спокойно, потом заспорили, и скоро уже откровенно орали. Мы с Олегом переглянулись и без слов поняли друг друга.
Как в калейдоскопе мелькали турбазы, деревни, сельскохозяйственные постройки. Сливаясь лентой, проносились встречные машины. Несколько раз съезжал на проселочные дороги, объезжал особо разбитые участки Чуйского тракта. Возможно, к ночи мы бы добрались до Маймы, но Арни то и дело просил остановиться. То ему отлить приспичило, то живот скрутило. То он поесть захотел и полез в багажник, в свой рюкзак. Вытащил из него большой пакет со сникерсами и бутылку «Пепси». Пока он копался в рюкзаке, я не сводил с него глаз Хоть и положил кейс с телефоном подальше, но американцу не доверял, от слова «совсем» и подсознательно ждал от него любых «сюрпризов».
Ботаник, этот вечно жующий тип, даже не глянул в сторону импортных шоколадок. Грыз всю дорогу яблоки, целый пакет которых перед отъездом ему всучила Настя. Из института Лисовенко «Р. И. П.» снабжали фруктами, хранилище, как я помню, в институте было мощным, оборудованным по последнему слову техники.
Наконец, под вечер, проехали стелу с надписью «Добро пожаловать в Горный Алтай!»
— Долина свободы, — тихо произнес Олег. — В Майме заночуем или меняемся и едем дальше?
— Лучше заночевать в Майме, — предложил я. — Перекусить надо и переговорить — с глазу на глаз. И потом, Чуйский тракт — не столичная магистраль, я бы не стал рисковать с ночной поездкой.
— Я есть ночь спать, — заявил Арни и нарочито громко зевнул. — Надо остановлять мотель!
— Два мотеля, — проворчал Олег. — Ты представляешь этого негра в палатке? Он в спальник не влезет.
— Он и в палатку не влезет. Кстати, об этом и хотел поговорить, — тихо ответил я.
Съехал на обочину, вышел из машины, размялся. Петр кинулся куда-то в кусты.
— Петя, ты там в темноте не потеряйся, хоть фонарь возьми, — крикнул вслед.
— Я тут рядом и быстро, — ответил откуда-то справа ботаник.
Американец спрыгнул на землю, и тоже побежал в темноту. «Шшит!» — донеслось из кустов.
— Что будем делать с этим негром? — Олег подошел ко мне, встал рядом.
— Он этнический русский, — напомнил я.
— Да насрать, — лениво ответил монах. — Тащить с собой этого америкоса откровенная глупость. Это сразу можно поставить на всей дороге крест.
