Оракул с Уолл-стрит 8 - Алим Онербекович Тыналин
Я сидел в кресле из темной кожи возле камина, где еще тлели угли вчерашнего костра. В руках держал снифтер с коньяком Hennessy XO, но не пил. Алкоголь сейчас только затуманил бы разум, а мне требовалась абсолютная ясность мышления.
На столике рядом лежала утренняя сводка от агентов. Шесть листов машинописного текста на фирменной бумаге с водяными знаками. Информация была неутешительной.
Томми мертв. Лучший разведчик организации, человек, который должен был принести ключевые данные о планах Нитти, утонул в Ист-Ривер при подозрительных обстоятельствах. Его записной блокнот пропал, а это означало, что чикагцы теперь знали гораздо больше о наших операциях, чем следовало.
Звук лифта в прихожей возвестил о прибытии моих людей. Патрик О’Мэлли вошел первым, его массивная фигура заполнила дверной проем. Даже в семь утра он выглядел безупречно, серый костюм тройка от лондонского портного, накрахмаленная рубашка, галстук в тонкую полоску. Только красноватые белки глаз выдавали бессонную ночь.
За ним следовал Шон Маллоу, бывший сержант морской пехоты, а ныне руководитель службы безопасности. Его военная выправка не изменилась за годы гражданской службы. Широкие плечи, прямая спина, быстрые движения человека, привыкшего к опасности. Шрам на левой щеке, оставшийся после газовой атаки под Белло-Вудом, побелел от напряжения.
Последним появился Чарльз Бейкер, мой связной с европейскими банками. Невысокий, худощавый, с тщательно подстриженными усиками и очками в золотой оправе. В руках он держал кожаную папку с документами, которая никогда не покидала его.
— Господа, — сказал я, поднимаясь с кресла, — ситуация изменилась кардинально. Смерть Маккарти означает, что у нас больше нет времени на долгие игры.
О’Мэлли достал серебряную фляжку и плеснул виски в стакан. Ирландский ритуал для концентрации внимания.
— Босс, как я сказал, наши источники в полиции подтверждают, что это убийство. Томми встречался с двумя чикагцами незадолго до смерти.
Я вернулся к камину и поставил нетронутый снифтер на мантию. В голове уже складывался новый план, более жесткий и рискованный, чем все предыдущие.
— Ситуация такова, — начал я, обводя взглядом своих людей. — У нас слишком много врагов для одновременной борьбы. О’Брайен контролирует ирландские доки Бостона и готов взрывать банки. Нитти расширяет чикагское влияние на восток и убивает наших агентов. Морган давит через европейские банки и блокирует швейцарские счета. Именно поэтому, — продолжал я, — предлагаю радикально изменить стратегию. Вместо попытки столкнуть их и войны на три фронта, будем заключать временные союзы с частью противников.
О’Мэлли поднял голову от стакана:
— Какого рода союзы?
Я подошел к сейфу Mosler, встроенному в стену за портретом Александра Гамильтона. Набрал комбинацию и достал папку с документами о финансовом положении каждого из наших противников.
— Нитти хочет территории на Восточном побережье. О’Брайен хочет, чтобы итальянцы убрались из Бостона. Их интересы противоречат друг другу, — объяснял я, раскладывая карты на столе. — Предлагаю заключить перемирие с Нитти. Разделить сферы влияния: Чикаго и Средний Запад остаются за ним, Нью-Йорк и финансовые операции — за нами.
Маллоу скептически покачал головой:
— А О’Брайен? Он уже объявил войну всем «итальянским деньгам», включая ваши.
— С О’Брайеном тоже можно договориться, — ответил я. — Ирландцы получают полный контроль над бостонскими доками и портовыми операциями. Взамен объявляют нейтралитет в конфликте между Нью-Йорком и Чикаго.
Бейкер поправил очки:
— Уильям, это значит отказаться от значительной части доходов. Портовые операции в Бостоне приносят нам около ста тысяч долларов ежемесячно.
— Мертвые не считают прибыли, — ответил я твердо. — Лучше потерять часть доходов, чем потерять все.
О’Мэлли встал и прошелся по комнате. Его тяжелые шаги утопали в персидском ковре ручной работы:
— Босс, а что с Морганом? Он самый опасный противник, у него связи в Европе и неограниченные финансовые ресурсы.
Я задумался, глядя на огни города за окном. Джонатан Рид Морган представлял угрозу совершенно иного уровня. Этот человек играл в долгую игру, используя методы, которые больше подходили для XX века, чем для 1931 года.
— С Морганом переговоры невозможны, — признал я. — Он говорит о сотрудничестве, но на самом деле требует полной капитуляции. Значит, война с ним неизбежна. Но воевать с одним противником легче, чем с тремя одновременно.
Маллоу изучил карту расположения сил:
— Для заключения перемирия с Нитти понадобится согласие Комиссии. Лучиано не простит самовольных переговоров с чикагцами.
— Именно поэтому, — ответил я, — через час мы опять встречаемся с боссами. Придется убедить их в правильности новой стратегии.
Бейкер закрыл папку с документами:
— А если Комиссия откажется от переговоров?
Я подошел к окну и посмотрел на пробуждающийся Манхэттен. Первые автомобили уже появились на Парк-авеню, их фары прорезали утренний туман. Где-то внизу торопились на работу банкиры, брокеры, клерки.
— Это плохо, — сказал я, не оборачиваясь, — нам придется принимать решения самостоятельно. Комиссия создавалась для координации действий, а не для коллективного самоубийства.
Телефонный звонок прервал разговор. О’Мэлли снял трубку черного аппарата Western Electric на боковом столике:
— Резиденция мистера Стерлинга… Да, он на месте… Одну минуту.
Он прикрыл трубку рукой:
— Босс, звонит Мейер Лански. Говорит, что срочно нужно встретиться.
Я взял трубку:
— Мейер, доброе утро. Что случилось?
Голос Лански звучал напряженно даже через статические помехи защищенной линии:
— Билл, ситуация критическая. Нитти переманил еще двух наших союзников в Филадельфии. А утром пришли сведения о том, что О’Брайен планирует серию терактов против всех банков, связанных с итальянскими семьями. Ты должен срочно реализовать свой план.
— Понимаю. У меня есть еще одно предложение. Я скоро буду.
Я положил трубку и повернулся к своим людям:
— Господа, время пришло. Либо мы убедим Комиссию в необходимости перемирия, либо начинаем действовать самостоятельно. В любом случае, через несколько часов война перейдет в новую фазу.
Маллоу проверил пистолет Colt под пиджаком:
— Мистер Стерлинг, если переговоры сорвутся, какие у нас варианты?
Я взял пальто и направился к двери:
— Тогда, Шон, нам придется доказать, что финансовые методы ведения войны эффективнее традиционных. Морган хочет показать силу своих европейских связей? Посмотрим, выдержат ли они американский напор.
Лифт опускал нас в подземный гараж, где ждал Packard Eight с бронированными стеклами.
Частная столовая ресторана «Люцерна» на Маскат-стрит представляла собой образец старого нью-йоркского шика. Темные дубовые панели, венецианские
