Рывок в будущее - Владимир Викторович Бабкин
Ну, а что я могу тут сделать? Сидя за Уралом? Я нисколько не уверен, что какую-нибудь светлую голову (в короне или без) не посетит светлая мысль, что «скрипач не нужен». Скрипач – это одно из моих прозвищ при Дворе, если что.
Чем больше я всматриваюсь в это светлое будущее, тем, так сказать, «светлее» у меня на душе.
Уверен, что скоро последует снятие с постов и переводы/ссылки в дальние края всех чиновников и военных, кто мне хоть как-то симпатизировал. Полгода чисток и мне просто не на кого будет опереться вдруг что. «Немцев» уже громят. Они не последние.
И зачем я только поехал под этот проклятый Маастрихт? Зачем выиграл битву и войну? Всё же было так хорошо до этого…
Моя славная тактическая виктория обернулась моим полным стратегическим разгромом. Умненький профессор, твою мать. Сиди теперь здесь, за Уралом, и жди «светлых решений». В лучшем случае «постригут», как пуделя, повяжут бант на шею, и буду я делать «гав-гав». По команде. Может сахарок Хозяйка даст за усиленное виляние хвостом и преданные глазки.
Вновь подхожу к окну.
Екатеринбург.
Урал.
Столько лет вы мне снились в этом мире. И вот я здесь. Рад ли? Счастлив ли?
Не знаю.
Нет. Я не испытываю счастья. Равно как и ностальгии. Этот Екатерiнъбурхъ мало похож на Свердловск – город, в котором я родился, вырос, и, который любил всем сердцем. Разве что география близка, пара-тройка заводских зданий в центре, да и то…
Да, Урал для меня – моя малая Родина. Хоть мне тут мало что знакомо. И всё же есть что-то особенное здесь. Уже сейчас. И людей я встречаю буквально из легенд о годах основания столицы Урала. Клеопин, Ползунов, Бахарев, Арцыбашев, Кичигин, Метлин, Миних… Миних. Он в прошлой моей реальности двадцать лет бестолку прожил здесь. Точнее в Пелыме. Что все эти годы Бургархард Христофорович делал без любимого дела? Он такой же, как я, инженер, немец и русский патриот. Но, для меня, как и для него Урал – это и место ссылки. Стоять на запасном пути, ждать позовут ли тебя, освободят ли твоё по праву место – не лучшее чувство, скажу прямо. Знаю по себе.
Пока я тут почти загнанный зверь. Но, зверь, который ещё может укусить расслабившегося охотника.
Оборачиваюсь и подхожу к стойке с оружием. Красивым оружием. Кинжалы, шпаги, рапиры. Но, я вытаскиваю из ножен мой верный бебут. Совершенно невзрачный. Обычная пехотная полусабля. Ни инкрустации, ни каменьев, ни вычурности в гарде или эфесе. Ничего. Просто деревянная рукоять, обмотанная полосами кожи. Оружие солдата.
Привычно кручу его, рассекая воздух лезвием.
Скольких людей я убил им? Не знаю. Двоих или троих. Темно было. Впрочем, не так было темно, как стало сейчас.
Я не вернул бебут в ножны. Просто положил на стол, сменив его на перо и чернила. Иной раз они намного опаснее, чем честная сталь.
Нужно писать ответы. Всем. Но, первый ответ я пишу домой. Жене и детям. Весь мир подождёт.
Глава 9
Стальные пути
СИБИРСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ТОБОЛЬСКАЯ ПРОВИНЦИЯ. ИРБИТ. 27 января 1750 года.
Вот и добрался я до Сибири! Ирбит – ворота к этому бескрайнему краю. Здесь в полной мере можно оценить её сегодняшние богатства. Здесь встречаются и европейские товары, в том числе продукция моих мануфактур, и местные, с таёжной пушниной, прочими богатствами Урала и Сибири, равно как и есть экзотика – товары из Азии и Востока. Мерлушка, шелк, ткани. Чай из Китая.
Диковины разные.
Вторая по обороту общероссийская ярмарка здесь. После Макарьевской под Нижнем на цены посмотреть было очень примечательно. Как здесь проиллюстрирована поговорка: «телушка-полушка, да рубль – перевоз». Дорога дальняя. Ярмарка зимняя… Без пара так и будет тот же чай стоить на порядок больше чем его берут в Китае, и впятеро дороже чем наши купцы его скупают в Кяхте. Стоит нам всего в двух местах каналами или железной дорогой перехватить, так поставки станут круглогодичными, и цены упадут вдвое, если не втрое. А если ещё и внутренние пошлины отменить… Не успел я с Разумовским это пробить. Шуваловы теперь в фаворе у Царицы. И как оно дальше обернётся – неясно…
Впрочем, что мне тётку судить-рядить. С её подъюбочниками пусть муж разбирается.
У меня и без страстей их дел полно.
Христофор Антонович – вот тоже судьбы не корит. Торгуется за какой-то отрез ткани. Не то, чтобы отчаянно торгуется, но весьма азартно. Хочет порадовать Варвару Ивановну. Дело правильное. Жену надо радовать.
Вздыхаю, глядя на Миниха.
Тётушка ему воинских чинов не вернула, но дала горный чин берггауптмана. И расщедрилась выплатить зарплату по сему полковничьему чину за восемь лет. Так что, по здешним местам, Миних и при деньгах, и в чине весьма солидном. Тому же Клеопину срочно через ступень дали берграта, да и кто ниже сидел подросли немного. Так что землякам от меня уже хоть маленькая, но польза.
Только меня, немца, коробит от постоянных наименований на немецком? Чины, звания, должности, инструменты. Неужели мы, русские, не в состоянии, найти свой аналог названия? Почему у нас паровоз – это паровоз, самолёт – это самолёт, а вот танк – обязательно «танк»? Нет, я всё понимаю, у меня тоже в продаже термос, термоштоф и термокружка. Но, там, хотя бы латынь. Ладно, Бог с ним, с танком, но «берграт» или «бергауптман»? Какого, спрашивается, гауптмана? Зачем нам все эти гиттенфервалтеры? Мерчендайзеры? Менеджеры? У нас что – слов в русском языке нет?
Иногда зла просто не хватает. Тут вопрос не только в патриотизме, а просто в элементарном самоуважении. Почему у немцев танк – Panzer? Не Tank? А на французском Char, а не Tank? Что у нас за глупая привычка – тянуть всё заграничное? Импортное – значит, крутое. Правильное…
С деда Великого это повелось? Или с Ивана Третьего? Ещё раньше?
Я пока серьёзно завис в чайных рядах. Выбор здесь замечательный. Да и заказать, если знаешь, что хочешь можно. Расспросил купцов. Выбрал товар. На будущий год задаток небольшой дал. Хотя, как прознали кто я, бесплатно одарить были готовы. Как сказал один из чайников: «Ты, Государь, своим чайным мастерством уже и в Китае известный, а на то
