Инженер Петра Великого – 8 - Виктор Гросов
— Может, и помог бы, — только и смог выдавить я, возвращая ему флягу. — А может, ты бы ему в первый же день морду набил, и пришлось бы тебя самого под арест сажать. Кто теперь разберет.
Из темноты вынырнула фигура Федотова и замерла у костра, не решаясь прервать наш разговор. Лицо его было чернее ночи, руки по локоть в масле.
— Говори, — приказал я.
— Плохо дело, Петр Алексеевич, — выдохнул он. — С «Катринами». На обеих машинах повело главный вал, кожухи двигателей треснули. И каркас… несколько шпангоутов переломило, геометрия нарушена. Быстро подлатать, чтоб не развалились, мы сможем, но поднять их в воздух… В полевых условиях, без стапеля и горна, — он пожал плечами, — я не Андрей Константиныч, не смогу быстро.
Вот и приехали. Мои небесные соколы превратились в дохлых кур. Отряхнув штаны от золы, я поднялся. Собрав у костра Дубова, Орлова и командира второго воздушного судна, я развернул на перевернутом ящике карту.
— Итак, господа. Положение следующее. «Катрины» остаются здесь. Быстрому ремонту они не подлежат. — Я обвел пальцем точку, где мы находились. — Этот острог — наш кулак в этой степи. Наша передовая база. Поручик, — обратился я к командиру второго экипажа, — вы назначаетесь комендантом. Ваша задача — держать оборону, наладить разведку и ждать моих дальнейших распоряжений. Свяжитесь с Игнатовским, пусть помогут с ремонтом, если все совсем плохо будет. Экипажи «Катрин» и ремонтные бригады поступают в ваше полное распоряжение. Превратите это место в неприступную крепость.
Молодой офицер вытянулся в струнку, осознавая всю меру ответственности.
— Я же, — мой палец прочертил маршрут на юго-запад, — вместе с вами, господа, — я указал подбородком на Орлова и Дубова, — на трех «Бурлаках» немедленно выдвигаюсь в Азов.
— В Азов? — удивился Орлов. — Зачем? Булавин в Черкасске пирует! Бить его там надо, пока он там не освоился!
— Бить будем наверняка, Василь, — ответил я. — А для этого нужно собрать силы. В Азове сейчас атаман Некрасов с верными полками. По слухам, там собирается войско для удара по Черкасску. Хотя слухи — вещь ненадежная. Я хочу лично посмотреть на Некрасова и понять, на чьей он стороне на самом деле.
Мой взгляд переместился с Орлова на Дубова.
— Капитан, готовьте машины к походу. Рассчитайте логистику. Данные Магницкого у вас есть. Угля нужно столько-то, воды — столько-то. Это двадцать подвод, не меньше. Если хоть одна отстанет или застрянет — ждать не будем, имейте ввиду.
Вокруг закипела работа.
Наш путь до Азова превратился в наглядную демонстрацию того, во что превращается страна во время лихорадки. Мы шли по выжженной, в самом прямом смысле слова, земле. Мимо тянулись почерневшие остовы сожженных хуторов, неубранные поля и наспех присыпанные землей могилы. По этим землям, где прокатившаяся война оставила пепел, наша колонна «Бурлаков», изрыгающих дым и пар, двигалась как нечто из иного мира — три стальных чудовища, вторгшиеся в чужой сон.
Когда на горизонте показались бастионы Азова, испытанное мной облегчение тут же сменилось тревогой. Вместо ожидаемой дисциплины и порядка крепость оказалась бурлящим котлом, где смешались остатки гарнизона, беженцы и, главное, сотни казаков, атамана Некрасова. Они держались особняком, глядя на имперских солдат с плохо скрываемым презрением. Не единый лагерь, а два враждебных стана, вынужденных терпеть друг друга лишь перед лицом общей угрозы.
Да уж, триумвират, чтоб его… Стоило одну фигуру убрать и все рассыпалось.
Наше появление произвело эффект разорвавшейся бомбы. Когда три мои машины, шипя паром и лязгая металлом, вползли на главную площадь, вся суетливая жизнь крепости замерла. Солдаты и казаки высыпали из казарм, глазея на стальных монстров с суеверным ужасом и восторгом. «Лешего» они ранее видели, тот был приземистее. Бурлаки повыше будут и немного длиннее. А слухи о моих прутских «чудесах», многократно преувеличенные и приукрашенные, очевидно, докатились и сюда. Поэтому мое имя шептали по толпе. Странное ощущение.
Встреча с Игнатом Некрасовым состоялась в комендантской избе. Он пришел в окружении десятка матерых есаулов — широкоплечих, обветренных мужиков с оценивающими взглядами. Сам Некрасов выглядел как вожак, прекрасно осознающий свою силу и цену.
Разговор с самого начала не задался. Мои слова о прошлом уговоре Некрасов выслушал с вежливой скукой, лишь изредка кивая, в то время как его есаулы и вовсе не скрывали усмешек. Такое поведение меня напрягло. Неужели он действительно собирал армию чтобы переметнуться к Булавину? Или собирал, чтобы предать сразу здесь. Ох и вовремя я сюда рванул.
— То все слова, господин генерал, — произнес атаман. — А дела таковы, что цари здесь все ломают. Я же вижу. Нет тут порядка. А Кондратий, — он произнес имя Булавина без всякой ненависти, почти по-свойски, — он хоть и бунтовщик, да казак. За правду казацкую стоит, как ее разумеет. А за что нам кровь проливать? За то, чтобы после на наши земли новых воевод прислали, которые станут нас судить не по нашему обычаю, а по вашим указам? Азов я как и договаривались буду защищать от басурман. Но от своих братцев — не было уговора.
Теряю. Прямо здесь, в этой душной избе. Он не собирался воевать ни за меня, ни за Империю. Он прикидывал на чью сторону выгоднее встать — на мою или Булавина. Время играло против меня, ситуацию нужно было ломать. Словами его не проймешь — что ж, придется говорить на языке, который он точно понимает. Языке силы. Это не переубедит его, наверное, но заставит увидеть пропасть между нашими возможностями.
— Хорошо, атаман, — сказал я, поднимаясь. — Словам ты не веришь. Пойдем, я тебе дело покажу.
Я придумал целое представление. Импровизировал.
За стенами Азова, на вытоптанном копытами поле, раскинулся импровизированный полигон. По моему приказу в ряд выставили десять толстых дубовых щитов, какие казаки использовали при штурме для прикрытия от пуль. Напротив, в пятидесяти саженях, выстроилась дюжина моих преображенцев с новыми винтовками. Некрасов и его старшины стояли чуть поодаль, скрестив руки на груди, с откровенным скепсисом на
