Меткий стрелок. Том III - Алексей Викторович Вязовский
Но по ночам, когда дом затихает, когда её ровное дыхание наполняет комнату, я закрываю глаза и вижу другие картины. Вижу бескрайние поля, где ветер играет с колосьями. Вижу леса, где каждый шелест листа кажется родным. Слышу язык, который течёт в моей крови, хотя я уже и сам иногда путаюсь в словах. И да, я во сне пою песни. «Выйду ночью в поле с конем…». Просыпаюсь, а на глазах слезы.
Я словно дерево, которое выросло на чужой земле. Корни вроде бы крепкие, но земля не та. Не моя.
Как мне ей объяснить, что это не просто каприз, не просто желание бросить всё? Это нежелание быть чужим! Я хочу вернуться туда, где мне не нужно будет ничего объяснять. Где воздух сам по себе кажется родным, и где я буду просто Я.
Может быть, и нельзя это объяснить. Это можно только почувствовать. А если не почувствуешь — значит, и понять не сможешь.
Я ничего не ответил на вопрос жены — часы пробили двенадцать, наступило Рождество.
* * *
А потом пришел Новый год. Я снова приготовил оливье, и это уже стало нашей новой традицией. А еще поучаствовали в 'Параде стального коня" — железнодорожники компании Northern Pacific Railroad устраивали первого числа шествие по центральной улице с моделью паровоза, увешанной фонарями. Традиция возникла в десять лет назад после завершения стройки Трансконтинентальной магистрали и… прижилась. Я конечно, с удовольствием сходил бы на новогоднюю елку, слепил снежную бабу… Увы, снегопад, который начался 31-го числа, очень быстро перешел в дождь.
После праздников я начал готовиться к поездке. И это оказалось не таким простым делом, как я думал. Сначала решили, что Картер отправится в Нью-Йорк заранее, чтобы подготовить все к моему приезду. Я вызвал его к себе и дал ему задание набрать надежных охранников.
— Не меньше шести человек, — сказал я. — И чтобы они умели держать язык за зубами. Я не хочу, чтобы все знали, кто я и чем занимаюсь.
— Хорошо, сэр, — ответил Картер — Позволю заметить, что неплохо бы установить связи с агентством Пинкертона. Они могут быть полезным.
— Отличная идея! Я дам доверенность подписать с ними договор. И вот еще что. Я хочу, чтобы ты заказал шелковые жилеты из ткани внахлест для себя и для них.
— Зачем⁉
— Шелк защищает от пуль мелких калибров и ножей. На меня тоже закажи. Мерки возьмешь с собой.
Картер посмотрел на меня с нескрываемым уважением. Он понимал, что я не просто еду на прогулку. Я еду на войну, только на финансовую.
Я рассказал о своей поездке Кузьме и Артуру. Энтузиазма было выше крыши. Оба сразу вызвались ехать, готовы были помогать мне во всем. Но что они умели? Точно не проводить аудит сметы панамского канала.
Прощание на вокзале вышло печальным. Марго плакала, Артур порывался остаться с сестрой. Еле убедил его в том, что она остается не одна, будет держать с нами связь через телеграф.
— Не закисай, — сказал я, обнимая жену. — Займись подготовкой к открытию отделения нашего банка в Нью-Йорке. Нам нужны надежные сотрудники, найди их, проверь и найми.
Она кивнула.
— Обещаю. Береги себя, Итон.
* * *
Поездка была долгой и трудной. Дорога шла по заснеженным равнинам, и каждый день становилось всё холоднее. Небо, чистое и голубое, сменилось на серое, тяжелое, а потом и вовсе потемнело. Пошел снег, сначала редкий, потом все гуще и гуще. Он хлестал по стеклу с такой силой, что мне казалось, будто он хочет пробиться внутрь, заморозить нас, сделать частью этой холодной, безмолвной пустыни.
Поезд замедлил ход, а потом и вовсе остановился. За окном не было видно ничего, кроме белой, беснующейся пелены. Метель. Я знал, что это такое. На Аляске я видел и не такие. Но там я был готов к ней, а здесь…
Пассажиры начали роптать. Кто-то стучал по стеклу, кто-то кричал, кто-то плакал. Я встал и подошел к окну. Видно было, что поезд стоит посреди ничего. Ни станции, ни поселка, ни жилья. Только белое, безмолвное поле. Я обернулся и посмотрел на Кузьму и Артура.
— Прямо как вернулись на Юкон — пошутил старовер
— Артур, сходи за Джозайей
Парень отправился в третий класс, а я переговорил с проводником. Снежный занос, поезд не может двигаться дальше. Какой контраст! День назад мы уезжали из Портленда, в котором дождь смыл весь снег. Надо было что-то делать.
Машинист, высокий человек в чёрной куртке с меховым воротником, прошёл по вагонам, объясняя то, что мы и так знали — впереди путь занесло, и бригада уже пробует расчистить рельсы. Через пару часов стало ясно: без помощи пассажиров дело затянется.
Я вышел на улицу вместе с Картером и Кузьмой. Ветер резал лицо, а снег колол глаза, будто мелкий песок. Мы прошли к голове поезда и увидели, как несколько человек безуспешно пытаются лопатами пробить проход сквозь плотный, смерзшийся наст. Похоже тут прошел «ледяной» дождь и все схватилось. Я промерил занос — триста шагов. Кое-где было глубоко, по пояс.
— Если так копать, мы тут и до весны простоим, — сказал я.
Вернувшись в вагон, я собрал мужчин и предложил разбиться на бригады. Одни будут работать ломами, другие лопатами. По очереди, сменяясь. Меня узнали, в бригады записалось сразу около сорока пассажиров. Женщин и стариков попросил организовать горячее питание — чай, бутерброды, все, что есть в запасах. Благо угля у нас было много и бойлеры работали.
К вечеру мы расчистили половину заноса. Сзади уже стояли еще два поезда. Ночью разломали крышу вагона 3 класса, сделали костры. Поднялся холодный сильный ветер, смены я сократил до четверти часа — потом люди менялись. Не забыл кинуть пару бригад убирать снег уже с очищенных участков.
Наконец, к утру мы пробили занос. Что отметили дружным «ура».
Локомотив сдвинулся вперед, осторожно проехал «снежный» коридор. Остановился. Мы решили дождаться, когда проедут два поезда позади нас. Мало ли что может случится — обвалится стенка и привет, новый затор. Все прошло удачно и очень медленно, буквально со скоростью пешехода мы двинулись дальше.
Я опасался, что нам встретятся новые заносы, но нет, снега стало меньше, а на подъезде к Чикаго сугробы и вовсе исчезли. В город мы прибыли поздним вечером и встретил он нас жёлтым светом газовых фонарей
