Последний герой СССР - Петр Алмазный

— Да вон, — он кивнул на гору бумаг, которую только что свалил со стола, — докторскую буду набирать. Она у меня в рукописном виде. Да, тут что хотел тебе дать, — и он вытащил маленькую черную коробочку из пластмассы. На ней экран — не широкий, сантиметра два.

— Что за тамагочи? — Спросил у него и вспомнил, что тамагочи появятся позже. Ладно, слово незнакомое, сочтет за речевую особенность.

— Пейджер! — Гордо сообщил ботаник. Теперь всегда будешь на связи! Кстати, пейджинговая станция у нас своя, в «Р. И. П. е», Настя на первых порах за оператора, но уже кого-то Сан Саныч принял — будет круглосуточная связь.

Я вздохнул, вспомнив сотовую связь в будущем, смартфоны и айфоны. Но — пока чем богаты, пейджер так пейджер.

Поблагодарив Петра, вышел к машине. Надо к родителям. Мама там наверняка с ума сходит, три дня не звонил. Отец тоже беспокоится.

Не заметил, как доехал до Сулимы. Время иногда ведет себя странно. бывает, что внутреннее чувство такое, будто прошел час, а на деле минут пять. И наоборот: кажется, что вот только вышел из квартиры Петра — а уже у дома своих родителей. Всю дорогу размышлял о том, как вообще возможно попаданство и не заметил, как доехал.

— Владичка! Сынок! Ну разве так можно! — запричитала мама, когда я вошел в квартиру родителей. — Пропал на три дня, я уже хотела в милицию идти, но отец не дал.

— И правильно, — папа усмехнулся, но я видел на его лице облегчение. — Мужик в армии отслужил, имеет право загулять.

— Пап, не было загула, работы много, — я чувствовал себя последней сволочью. События закрутили так, что действительно в эти дни не вспоминал о родителях.

— Пойдемте за стол, — тут же захлопотала мама. — не ел ведь?

— Верно, мам, слона бы съел, как голоден, — я занырнул в ванную комнату, вымыл руки и, вытирая их полотенцем, посмотрел в зеркало. Я изменился. Сильно. По сравнению с тем двадцатилетним парнем, которым был когда-то, сейчас стал жестче. Появились мимические морщины, губы не растянуты в вечной ухмылке, как это было в прошлой жизни, напротив, сжаты в четкую линию. Брови сосредоточенно сведены, уже намечается складка между ними. И взгляд. Взгляд опытного, много пожившего человека. Все-таки я не умею расслабляться. Постоянная боль прошлой жизни приучила ждать подвоха с любой стороны.

Постарался расслабиться и из ванной вышел с улыбкой на лице.

— Что у нас сегодня? — обнял маму, поцеловал в щеку.

— Садись, тебе понравится. Бигус сделала. Правда, с курицей, но неплохо получилось. — она наложила еду в тарелки и поставила на стол.

— Мам, пап, поговорить надо, — начал я.

Отец, только что зачерпнув ложку капусты, отложил ее обратно на тарелку.

— Говори, — сказал он, серьезно глядя на меня.

— У меня действительно серьезная работа. Организация называется «Развитие. Инвестиции. Проекты.». Занимаются научными исследованиями, изобретениями и еще Бог знает чем. Я в этом не разбираюсь. Работы много, и я не смогу бывать у вас так часто, как мне этого бы хотелось.

— Влад, ты стал как-то мудрено говорить, — заволновалась мама, но тут же успокоила себя:

— Это наверное потому, что с образованными людьми общаешься.

— Наверное, — не стал спорить. — Я там человек маленький, моя задача возить их и сопровождать. Вот сейчас предстоит командировка в Горный. Примерно на неделю. Я оставлю телефон, секретаршу зовут Анастасия Викторовна…

— Так ты из-за нее Анжелу бросил? — тут же сделала абсолютно неверные выводы мать.

— Зинуль, а ты уверена, что эта Анастасия Викторовна не гром-баба лет пятидесяти с откляченным от постоянного сидения на стуле задом? — Отец рассмеялся. — Вы, женщины, любите делать предположения, а потом сами же в них верите.

Я пододвинул тарелку и сам не заметил, как опустошил ее. Не знаю, как готовила мама — хорошо или плохо, но ее еда всегда была для меня самой вкусной. Выпил стакан чая и, чувствуя себя сытым, блаженно прикрыл глаза. На минуту. Но тут же встал, принес из ванной барсетку и достал деньги. Положил на стол.

— Влад, да зачем? Нам с отцом хватает! — попыталась отказаться мама.

— Я зарплату такую получаю, что сам могу не просто помочь, но содержать тебя, — нахмурился отец. — Сейчас на аренду переходим, еще добавится, — он даже не посмотрел на мои деньги.

— Так, родители, стоп! Вот просто молчите и слушайте. Договорились? — они кивнули, синхронно. Отец подтянул табуретку ближе к себе и похлопал по сидушке. Мама села и, сняв полотенце с плеча, разгладила его на коленях.

— Итак, эти деньги — подъемные на обустройство. Их получает каждый, кто устраивается в «Р. И. П.». И сумма не маленькая. Пять тысяч полновесных росс… — я прикусил язык и тут же поправился:

— … советских рублей. У вас тоже есть сбережения, не очень большие, но все же. — родители переглянулись, мама сердито, отец с ухмылкой. — Предлагаю купить дачу. Точнее — дом в деревне. Недалеко от города.

— Вот блин, и буду я на фазенде раком стоять, сорняки дергать, — рассмеялся отец. — То еще удовольствие!

— Сорняки на даче. А на фазенде рабы работают, — и мама добавила, мечтательно вздохнув:

— Обещают «Рабыню Изауру» повторить. Я многие серии не видела. Не, мне на работе девочки рассказывали, но что с тех рассказов?..

Да, действительно, после показа бразильского сериала «Рабыня Изаура» дачи стали называть фазендами и слово прижилось в среде садоводов-любителей и дачников. Я, при всем желании, из этого фильма мог вспомнить только маму Чоли. Хотя нет, мама Чоли была в сериале «Богатые тоже плачут», который мне, лежачему, пришлось по неволе смотреть вместе с матерью. А в «Рабыне Изауре», если не ошибаюсь, был некто Тобиас. Кстати, после показа этого сериала в СССР собак стали называть Тобиками.

— И что тебя на садоводство потянуло? Никогда даже на картошку было не заманить, — напомнил отец.

Я вздохнул. Не люблю врать, но и сказать им правду тоже не могу.

— Предлагаю купить дом в деревне. Дачный участок в шесть соток будет маловат. Не серьезно. А земля — есть земля, всегда прокормит. Лучше